Голод – хорошая приправа к пище. Николай Витем

приветственно поднимают вверх руку в международном жесте, машут в сторону крестьян и что-то радостно кричат на непонятном языке. Несколько крестьянских рук поднялись несмело вверх, вежливо помахали в ответ, – народ догадался, что перед ними немцы. Как заворожённые наблюдают движение тёмного цвета колонн: танковых, артиллерийских, кавалерийских, механизированных, снова танковых…. Идут и идут войска в сторону Вязьмы, сворачивая от Велеева вправо, а не влево – на Смоленский большак, – что значительно сократило бы путь к городу. Враг использует юхновское направление, чтобы обойти вяземский заслон из советских войск, если таковой имеется, и беспрепятственно без потерь войти в город.

      Забыв про неотложные дела, народ подтянулся к просёлочной дороге, чтобы вблизи разглядеть вражью силу, от которой совсем недавно бежали испуганные советские воины, всего какие-то три месяца назад чеканившие строевой шаг, распевавшие песню на слова Александра Лугина (Беленсона) и мелодию братьев Даниила и Дмитрия Покрасс:

      – Враг недаром злится:

      На замке граница.

      Не отступим никогда!

      Нет нам большей чести —

      Остаёмся вместе

      В армии родимой навсегда…

      Хоть и обещали на границе быть вместе с винтовкой навсегда, но расстались с ней, поняв бессмысленность хранения винтовки, когда на тебя идут танки. Граница осталась далеко позади – с брошенными Советской армией ключами, и замка́ми, и самими воротами; до Москвы осталось двести с хвостиком километров, что для механизированных войск не расстояние – меньше дневного перехода.

      Катят колонны танков и тягачей с артиллерийскими прицепами, мотоциклетных войск, велосипедистов, механизированной пехоты…

      – Боже мой, боже мой, сколько же их много, – произнесла в июне проводившая мужа на войну миловидная женщина средних лет, обняв ладонями лицо и покачивая головой в изумлении от впервые увиденной страшной вражеской мощи. Колонны продолжают идти и идти, и не видно им конца: дымящиеся походные кухни с солдатами в белых передниках, вновь танки, бронемашины…

      На восьмой день от колонны отделился небольшой отряд машин и бронетранспортёров, остановился напротив толпы крестьян. Из кабины бортовой, крытой тентом, машины, набитой солдатами с винтовками, выпрыгнула женщина в строгой, подогнанной в талию, военной форме, с погонами явно не солдатскими. Подойдя к пожилым людям, на чистом русском языке спросила резким тоном, с отработанной привычкой повелевать людьми: «Как называется ваша деревня?»

      Ей ответили:

      – Велеево.

      – Нам нужна Степановка.

      – Степановку вы проехали. Первая деревня отсюда.

      Распорядилась шоферу: «Поворачивай назад».

      Отряд развернулся вслед за первой машиной и, чтобы не мешать встречному движению колонн, направился по лугу к Степановке.

      – Красивая немка, – облизнулся Валентин, – не задумываясь, променял бы на неё Глашу.

      – Хороша Маша, да не наша… – поставил его на место