Боярин Волк. Живи, брате!. Геннадий Антонов

лекарки и в котёл для готовки. Искать воду было некогда. А бабы из семьи кузнеца развязывали узелки с крупой да доставали лук, соль и прочий припас. Русава пока приготовила травы и достала мазь, разложила всё это по порядку на чистой тряпице.

      – Ну что там? – обернулась она к костру.

      – Закипает, матушка, сейчас принесём. Как забьёт ключом, так и снимем. Всё, как ты учила, – ответил вой.

      – Потерпи, – обернулась она к Свенельду. – Попить не хочешь?

      – Нет, – мотнул головой Свенельд. – А вы кто будете-то, что за меня вступиться решили и гнева княжьего не побоялись?

      – Да мы люди боярина Волка, а он тебя со спины и подпирает. Тоже не долечился толком после ранения, вот и путешествует почти лёжа, в седле трястись ему рановато, – сказала Русава.

      – Это какой же Волк? Что княжича в бою прикрыл? – перемогая боль, спросил Свенельд.

      – Он, батюшка, – кивнула Русава. – Потому и я здесь, что слаб он пока, а признаться в том боится, вдруг люди подумают что-то не то.

      – Ну так на то он и вой. Квохтеть да стонать вою не пристало. Правда, и подставляться дуром тоже не стоило, но иногда бывает и так, когда ничего другого не остаётся. Ну хоть повезло ему в том, что жив остался, а опыт… Опыт – дело наживное, конечно, если выживешь, пока учишься.

      – Ну что, всё готово. На-ка закуси, сейчас будет больно, – сказала Русава, подавая обмотанный кожей обрезок палки.

      – Делай, что должно, а терпеть я умею, – сказал Свенельд, зажимая в зубах палку.

      Он дёрнулся только раз, когда Русава ударом руки выбила стрелу в другую сторону, промазав её перед этим каким-то снадобьем, а Русин, прихватив клещами, выдернул стрелу из раны. Тут же Русава наложила кашицу из трав на раны с обеих сторон и забинтовала ногу полотном, потом сунула в руку Свенельда кружку.

      – Хлебай помаленьку, – сказала она ему. – А как выпьешь, налью ещё. Это снадобье лечебное, чтобы снять воспаление, буде оно приключится. Придётся тебе с нами прокатиться, тревожить ногу сейчас ходьбой нельзя. Я дорогой понаблюдаю за раной, чтобы худа не приключилось, ну а пронесёт, пойдёшь куда хочешь. Ребята, – обратилась она к воям, – помогите кольчугу снять, посмотрю, что у него на боку творится.

      – Да ничего там страшного нет, – сквозь зубы проговорил Свенельд. – Стрелу, что насквозь прошла, я сам обломил и выдернул, да, вроде, и подсохло там всё уже.

      – Подсохло, конечно, – проворчала Русава. – Потная рубашка там к ране присохла, а обернуться может даже хуже, чем с ногой. Так, аккуратненько, кладите. Ну точно, присохла, – и без предупреждения отодрала рубаху от раны.

      Свенельд мыкнул, дёрнулся слегка, но и только.

      – Всё уже, всё, – ласково заворковала Русава. – Сейчас промою и травки наложу, и будешь отдыхать.

      – А что ж так горит-то? – сдерживая себя, спросил Свенельд.

      – Потерпи немножко, сейчас пройдёт. Это я тебе травку положила, чтобы рану очистить, потом привяжу кашицу из подорожника и крапивы – и хоть пляши.