Ледяная скорлупа. Борис Е. Штерн

нас не ждет ничего хорошего. Здесь никаких ключей и в помине нет – ни горячих, ни вонючих. Где возьмем поплавень?

      Через срок телунды потеряют плавучесть, без транспорта останемся. Жилье нормальное не построишь. Меди тоже, похоже, нет, да ничего нет – камни, и те поодиночке разыскивать надо. Да и мало прошли. Вдруг Мутноглазый и сюда дотянется своими погаными руками?!

      – Вряд ли дотянется, но место мне тоже не нравится. Давайте идти и идти вперед. Туда, куда чутье подсказывает. Не может же эта тягомотина быть бесконечной.

      – Идти, так идти, хоть к ялдобродам, хоть прямиком в преисподнюю! А ну, налегай! – Кобулаки натянули стропы, улзени радостно засверкали и зачирикали, носясь кругами. Телунды одна за другой, чуть проехав по илу, тяжело поднялись, караван отправился наудачу.

      Так они и шли не спеша по унылой пустынной равнине, благо кобулакам хватало растений, а беглецам с улзенями – моллюсков.

      Говорили мало, да и не о чем было говорить, разве что иногда делились мечтами о неведомых приветливых краях, куда они когда-нибудь обязательно попадут. Были огорчения – умер старый умный улзень – и радости – родились три мальца-улзеня, – нашли кусты пупырышника – попировали и пополнили запасы. Сознание съеживалось от однообразия пути. То прилипнет и крутится в голове глупый мотивчик, то одолевают грезы о домашней пище. Сколько они так шли? Полсрока, срок, а может, все полтора. Сколько они прошли? Для этого нужно знать, как петляли, а это одному Ензидрину известно. Так и шли, пока не набрели на небольшой овраг.

      Наконец-то встретилось хоть что-то, кроме редких кустов и камней! Караван пошел вдоль оврага, который становился шире и глубже, превратившись в ущелье. Беглецы прибодрились и повеселели. Вдруг улзени резко поднялись вверх и замерли издавая отрывистые щелчки. Кобулаки тоже встревожились и замедлили ход.

      – Что там?.. – пробормотал возница. – Судя по улзеням, ничего хорошего.

      Все собрались у головной телунды. Никто ничего не понимал.

      Там, впереди, не высвистывалось ничего необычного.

      – Нет там ни жмора… – сказал старший беглец. – Стойте, всем тихо! Слушайте! – он свистнул, что есть силы.

      – Ну, действительно, пусто там, ничего нет.

      – В том то и дело, что пусто. Дальнего эха нет. Всегда что-то отражается от кустов, от дна. А там вообще ничего нет… Пустота. Почему, по-вашему, скотина встревожилась? Она отродясь такого не встречала.

      Караван осторожно двинулся вперед. Вскоре кобулаки заупрямились и встали.

      – Подождите здесь, – сказал старший из первопроходцев.

      Я вспомнил нечто подобное – такое же ощущение. Когда мы с друзьями в молодости шлялись по вулкану, эхо так же пропадало перед обрывом. Там был огромный обрыв – край провала. Я уверен, что здесь тоже обрыв.

      Старший с двумя товарищами двинулся вперед. Следом, боязливо прижимаясь ко дну, потянулись два молодых улзеня. Конечно, это был обрыв – страшный и влекущий. Страшный – потому что не откликался эхом. Влекущий – потому что будил воображение.

      Старший