Унесенные ветром. Том 2. Маргарет Митчелл

тетиной накидке. – Я никому и никогда так не радовалась за всю мою жизнь!

      Очевидная искренность ее слов так его тронула, что он зарделся от удовольствия. Сплюнув струю табачной жвачки за противоположный борт коляски, он пружинисто спрыгнул на землю, пожал руку Скарлетт, придержал брезент и помог ей забраться внутрь.

      – Мисс Скарлетт, что вы делаете в подобном месте, да еще одна? Вы разве не знаете, что это опасно, в наши-то дни? И промокли насквозь. Вот, возьмите-ка полость, заверните ноги.

      Он хлопотал вокруг нее, суетился, кудахтал, как курица над цыпленком, а она предавалась забытой роскоши – быть кем-то опекаемой. Как все-таки славно иметь рядом мужчину, который может поднять такую суматоху, так раскудахтаться и разволноваться из-за тебя – пусть даже это всего лишь Фрэнк Кеннеди, старая дева в штанах. После грубости Ретта это действовало особенно утешительно. А как приятно встретить земляка, будучи далеко от дома! Он хорошо одет – она это сразу отметила, и коляска у него новая. И лошадь на вид молодая и на хороших кормах. А вот сам Фрэнк выглядел значительно старше своих лет, старше, чем в то Рождество, когда приезжал к ним в «Тару» со своими людьми. Он был худ и желт лицом, водянистые глаза ввалились, окруженные мешками обвисшей кожи. Рыжая бороденка, со следами налипшей табачной жвачки, еще поредела и висела клочками, словно ее непрестанно щипали, дергали и когтили. Тем не менее он сиял и бодрился, составляя отрадный контраст печальным, озабоченным, усталым лицам, которые Скарлетт встречала повсеместно.

      – Я очень доволен, что вижу вас, – сердечно сказал Фрэнк. – Я и не знал, что вы в городе. Мисс Питтипэт ничего не говорила мне о ваших намерениях, а ведь мы виделись с ней только на прошлой неделе. А что… э… кхм… не приехал ли с вами кто-нибудь еще из «Тары»?

      Это он про Сьюлен, тупой старый дурак.

      – Нет, – ответила Скарлетт, кутая в теплую полость ноги и стараясь подтянуть ее повыше, к самой шее. – Я одна приехала. И тетю Питти заранее не предупреждала.

      Фрэнк тронул лошадь, и коляска медленно заколыхалась по скользкой, ухабистой дороге.

      – В «Таре» все здоровы?

      – Да, более-менее.

      Надо придумать, о чем говорить, вот только говорить трудно. Она еще была во власти своего поражения, и все, чего ей сейчас хотелось, – это лежать, закутавшись в эту теплую полость, и твердить себе: «Я не буду пока думать о «Таре». Подумаю потом, позже, когда будет не так больно». Хорошо бы натолкнуть его на какую-нибудь тему, которой он будет держаться всю дорогу, так чтобы ей оставалось только бормотать в паузах: «Ах, как мило!» или «Как замечательно придумано!».

      – Мистер Кеннеди, я очень удивилась, встретив вас. Признаю, я была плохая девочка – не поддерживала связей со старыми друзьями, но я ведь не знала, что вы здесь, в городе. Кажется, кто-то говорил мне, что вы в Мариетте.

      – У меня там дела, в Мариетте, куча дел! А разве мисс Сьюлен не рассказывала вам, что я обосновался в Атланте? И о лавке