Храните вашу безмятежность. Татьяна Коростышевская

нам послужили два полена.

      – То самое знаменитое изюмное вино? – спросила я, отпив из бокала.

      – Амароне, – кивнула она. – Эдуардо предпочитает его прочим. Знаешь, оно довольно крепкое. Можно развести водой.

      Вода была рядом, под крышкой. Но чтоб ее набрать, нам пришлось бы убирать кушанья и пыхтеть под тяжестью досок. Я отказалась.

      Лепестки пикантной свинины, чудесного прошутто буквально таяли во рту. Оливки и сыр, свежая зелень. Ничего лучше я не могла бы получить и за праздничным столом. Кстати, знаменитое амароне мне не понравилось, тем более что после него на меня напала сонливость. Чикко спокойно пыхтела у уха. Она была привычно прохладной. Кажется, Карла хорошо за ней ухаживала.

      Я потянулась и тряхнула головой, прогоняя дрему.

      – Это твое тайное место?

      Маура тихонько зевнула.

      – Да. Эти грядки были свидетелями многих девичьих истерик. Здесь я укрывалась, когда хотелось побыть в одиночестве.

      – Что там?

      Подруга посмотрела, куда я указала.

      – Лесенка на внутреннюю балюстраду. К стене с другой стороны примыкает дворцовый сад.

      Мы сложили посуду в корзинку и оставили ее у колодца.

      – Прогуляемся по саду, – предложила Маура. – Дадим вину время выветриться.

      – Мы же собирались найти Карлу.

      – Она сама нас найдет. – Панеттоне хихикнула, вспомнив что-то забавное. – Я так радовалась нашей с ней встрече, так прижималась в объятии…

      Я приподняла брови.

      – О боже, Филомена, ты не можешь быть столь невинной!

      Я могла. И еще недавно тщательно бы эту свою невинность скрывала. Но сегодня решила отбросить притворство.

      Дона да Риальто мне объяснила, я хмыкнула:

      – Путтана мне теперь не нужна.

      Глаза подруги округлились.

      – Не вижу связи.

      – Оплодотворение у людей происходит не снаружи, а внутри. Как у дельфинов, а не как у рыб.

      – Дельфины не рыбы?

      – Нет, они живородящие и… очень похожи на людей, даже в том, что занимаются этим не только для деторождения, но и для удовольствия. И, кстати, не обязательно с противоположным полом.

      Когда я закончила свою небольшую лекцию, щечки подруги пылали.

      – Это ужасно, Филомена. Ты не можешь говорить о любви в таких выражениях.

      – Именно в таких, – возразила я. – Если бы не все эти туманные метафоры, что набрасывает на процесс случки человеческая поэзия…

      – Это плохое слово!

      – Обычное. Кто мог подумать, что мы похожи на этих легкомысленных болванов, а не, например, на благородных морских коньков или рыб-ангелов, которые создают пару однажды и на всю жизнь.

      Маура вывела нас к подножию каменной стены, и теперь мы шли по дорожке, петляющей между цветочных клумб, фонтанов и декоративных деревьев, украшенных разноцветными яркими фонариками. Платье натирало под мышками и придавливало к земле, каблуки вязли в гравии. Хотелось прилечь на ближайшую скамейку и подремать.

      – И как дельфины подзывают самку? – поинтересовалась