Сопричастность. И наестся саранча. Владислав Ситников

от молодого клерка, которого Стас за все время общения так ни разу и не видел в одинаковых костюмах, он носил, не снимая, этот первый банковский трофей несколько лет. И когда от вечного ерзанья на старых замызганных стульях дилинга ткань слегка протерлась на самом что ни на есть пикантном месте, он нашел вполне естественным скрепить эту «дыру в мечте» простой булавкой, резонно предположив, что если не снимать пиджак, то этого никто и не заметит. Незатейливую конструкцию, конечно, замечали и, вероятно, смеялись за спиной, когда, пробегая по узкому коридору с очередной порцией бумажек мимо тесного кружка стульев, на которых располагался курящий актив женского коллектива банка, Ратников демонстрировал не только проблемы с гардеробом, но и отсутствие в семье человека, способного их решить более действенным и проверенным способом – при помощи нитки и иголки.

      Юный менеджер такими тревожащими душу воспоминаниями поделиться, конечно, не сможет. Бедняга! Что он знает о романтике восхождения с последних ступеней социальной лестницы в дырявых брюках? Что он сможет рассказать потомкам о бриллиантовом дыме, который заполонил комнатку дилинга еще гуще, чем знаменитую остаповскую дворницкую, когда в кассе Стасу выдали повышенную по случаю защиты кандидатской диссертации зарплату в размере ста тысяч рублей? Разумеется, этот юноша был сыном состоятельных родителей, который добился своего первого карьерного успеха, когда, не без колебаний, согласился с необходимостью «набираться ума и опыта». Почти наверняка именно так утверждал его отец, договариваясь со знакомым зампредом гигантского государственного кредитного учреждения о стажировке нерадивого чада.

      Однако, предполагая это, Стас узнавал в этом амбициозном начинающем финансисте не только и не столько себя. Конечно, он не мог не признать, что ему знакомы и этот легкий апломб в общении, и уверенность в том, что он знает какие-то сакральные тайны инвестиций просто потому, что прочитал книг больше, чем его однокурсники. Сейчас, по прошествии стольких лет, это было смешно, но очень напоминало первые годы карьеры.

      Внезапно Ратников понял, что на самом деле этот юнец скорее поздняя копия Паши Самарцева, его старого институтского товарища, который присоединился к дружному коллективу банка спустя несколько месяцев после прихода туда самого Стаса и, конечно, не без его непосредственного участия.

      Тот год был насыщен кадровыми пополнениями. Кажется, что Галина Борисовна, наконец, смогла вернуться к реальности, которая все равно держала ее в узком и темном коридоре отчаяния от свалившейся на нее два года назад беды. Консервативная и чуждая перемен, Галина вдруг разом омолодила коллектив. Ей нужно было начинать все заново, возродить то, что она внезапно потеряла, и возродиться самой.

      Поэтому, когда Стас пришел к Мирзе с идеей взять к ним в отдел Самарцева, сомнений в успехе этой затеи ни у кого не было.

      Идея