Белая ладья. Или Рюмки-неваляшки, полные бархата. Елена Сомова

было бесполезно.

      ОРЕЛ СТЕПНОЙ

      Кто такой попугай в семье? Это всё: совесть, двойник для общения не по скайпу, громоотвод для метания в него тапок, поедатель крошек со стола после ужина. Однажды я проснулась, а мой попугай клюет колбасу с тарелки.

      – Умница, Кеша ты – орел степной!

      – Кеша орел! Кеша умный! – законстатировал факт голубой попугай.

      – Кеша – финист – ясный сокол! – сонным голосом повторяю я, пытаясь не проснуться от настойчивой долбежки крепкого попугайского клюва по столу и блюдцу с бутербродами, забытыми на столе после увлекательного просмотра фильма об Иосифе Бродском. Эти фильмы памяти – гениальное изобретение человечества. Я с увлечением смотрю из любви к поэзии, но сон – вещь неоспоримая, засыпаю перед концом фильма, листая взглядом полоски титров.

      – Я застрял на твоих бутерах! – завопил вдруг попугай, продолжив линию вчерашней беседы с двоюродным братом, зашедшим на чай. Брат живет неподалеку. Слава Богу, что он есть, иначе нам с Кешей было бы нечего вспомнить.

      – Кеша, ты не жирная курица, ты – мой любимчик! Мы шутили вчера!

      – Каннибалы! – завопил Кеша.

      Это было невероятно смешно. Попугай топырил крылья и выражал себя в раздирающем слух возгласе.

      – Будешь орать – заведу кошку.

      Эту угрозу мы с братом придумали, когда Кеша обнаглел до того, что утром в желании хлеба насущного летел клевать мои руки, распластанные во сне. Гневные пощипывания приводили в ужас методичностью. Сон проходил мгновенно. Попугай – лучший будильник в мире.

      – Михаил Васильевич Ломоносов объяснял северное сияние…, – вдавался в перечисления телеведущий при нажатии когтистой лапы Кеши на пульт телевизора.

      – Не ходи по пульту! – воспитывала я попугая.

      Кеша отсчитывал шаги. Ему явно не хватало Мартышки и Удава.

      Белая ладья, или Рюмки-неваляшки, полные бархата

      Папа Сары Врублевской был шахматист-фотограф: шахматист по призванию, фотограф – по роду денежной деятельности, чтобы не продать наиболее ценные шахматные комбинации любителям славы и бездарям. На платформе журнального столика, приколоченного к стене в виде панно из шахматного поля с фигурами, в семье Врублевских располагалась статусная шкала студентов – однокурсников Сары, единственной дочери в благочинной еврейской семье. Родители так заботились о благополучии дочери, что две параллельные группы курса разложили по шахматным клеткам, чтобы их Сарусе было комфортно учиться и управлять студенческим государством, – пригодится в жизни навык.

      Тридцать две фигуры шахматного поля были оснащены лицами фотографий однокурсников Сары Врублевской. Все как полагается: шестнадцать пешек, по два коня каждого цвета, ферзи, ладьи… Черные – кто успевает после лекций работать и сам оплачивает свое удовольствие получать высшее образование. Сложна жизнь черных: терпеть притеснения