Один на один. Бессонница. Мария Токарева

эти небрежные сокращения, всегда чувствуя себя кем-то важным, рожденным для чего-то великого. Возможно, прекрасного.

      Но один вампир февральским вечером решил иначе. И Евгений теперь сожалел, по-взрослому рассудительно и опасливо. С ним творилось нечто паршивое, очень паршивое. И если этот парень из школы на замечал – его проблемы. Превращаться в убийцу по глупой случайности не хотелось.

      Приятель покрутил пальцем у виска и с неприятным смешком махнул рукой. Каждый пошел своей дорогой. Лишь сущность вампира после контакта с «кровяным баком» безмолвно и мучительно выла, требуя утолить голод. А душа человека колыхалась тяжелым раздумьем о дружбе и одиночестве. Похоже, «приятель» даже не заметил, как изменился его знакомый.

      – Ну и пошел ты лесом, – фыркнул Евгений, не рассчитывая, что его услышат. Он обогнул свалку, побрел по надземному переходу на другую сторону платформы, потом снова вернулся. Без цели. У него даже не было денег на билет, чтобы уехать куда-нибудь, далеко-далеко. И еще он чувствовал, что хозяин не отпустит, велит возвратиться в границы очерченного МКАДом круга.

      «Мне не сбежать», – отчетливо проговорил себе Евгений. И даже не поежился.

      Мало-помалу день склонялся к вечеру, удлинялись туманные тени, предвещая превращение в монстра. Каждый закат ныне представлялся острой гранью, границей между двумя мирами, жизнями, сущностями, которые с большим трудом уживались в одном тщедушном теле. В одном человеке, далеко не стальной силы воли.

      Ему казалось, что он торчал на свалке больше суток не для того, чтобы изолировать себя от людей. Какая-то часть его разума и звериного инстинкта подсказала, что среди случайных бродяг и мусорщиков может встретиться кто-то, кто и заслуживает смерти, расплаты.

      «Ну и что мне делать? Маньяков теперь караулить по темным улицам? А потом ими закусывать? Да уж, видел я и такое в кино. Только, сдается мне, все не так просто, – прикидывал Евгений. – Да еще эти заметки, что меня укусил не просто вампир, а аж какой-то асур. Кто такие вообще асуры? Что-то из индийской мифологии?»

      Весь день он слонялся вокруг свалки, слушая гудки электричек и товарняков. Теперь он существовал на изнанке мира, не на Зеркале, а на вполне реальной изнанке, на обратной стороне скомканного фантика, покрытого жирной фольгой, к которой липли мухи. Общество потребления любило красивые упаковки, жило одним днем, словно мотыльки. Все сводилось к упаковкам и бесконечному бегу, достижению целей. И страху. Все они, люди, бежали по кругу. И боялись – не успеть, не достичь, потерять. Не боялись ночных тварей, запретили себе верить в их существование еще в начале двадцатого века. Зря.

      Вампир же шел, неторопливо, бесцельно, без пункта назначения. Наступала ночь, и он не сомневался, что вновь атакует кого-то. Или атакуют его. Он даже удивлялся, почему Дарк до сих пор не добрался до него, такого уязвимого посреди зловонных испарений мусора и гудрона. Как будто алый плащ скрывал от постороннего внимания.

      «Как же все надоело… Ожидание. Еще этот тип, который вроде как мне помог, – тихо злился