Связанные судьбой. Поцелуй. Виктория Гильберт Пыргару

была какая-то змея. Она ползла ко мне, затем остановилась и приподнялась на несколько метров. Откинувшись назад, я вскочила и попятилась. Вспомнила фразу Шаяха о том, что тем, кто не причинял вред змеям бояться нечего, но все равно это как-то… такое себе. Остановившись, я повернулась. Сзади каким-то образом оказалась другая змея, тоже черного цвета, но побольше. У меня почему-то перехватило дыхание что-то и сердце стало биться быстрее. Одна змея куда-то исчезла. Вторая некоторое время находилась рядом, затем скрылась под шкафом, и через минуту после этого вошла мама.

      – Ты чего? Что-то там потеряла, дура? – сказала она, глядя как я ерзаю по полу, заглядывая под шкаф. – Че пачкаешь одежду, думаешь, я стирать буду по десять раз?

      – Могу сама постирать, знаешь ли, – хмыкнула я. – И не дура вовсе, сама дура. От такой же дуры слышу. Яблоко от яблони недалеко же падает.

      Мать запнулась и ушла, подняв нос кверху. Я хмыкнула и подумала: «Во чучундра, нос кверху не задирай, а то отрубят». Я еще несколько минут заглядывала под шкаф, потом, вздохнув, улеглась на свое место и подумала: «А что я, в принципе, сделаю то, если и поймаю ее? Вдруг мать войдет, а она же, ха, против рептилий разных, эх».

      – Слышь ты, – мать снова зашла в комнату. – Сказала тебе, если еще хоть раз увижу тебя вблизи с этим мальчиком или тем мужчиной, я тебя на две недели в комнате запру, а то и на месяц, поняла? С ними не надо даже говорить. Все мрази и твари, паскуды ебаные.

      «Во дурында», – снова вздохнув, подумала я. – «Достала она меня уже. Вот бы сбежать вообще от нее куда-нибудь».

      Однажды сплю. Мать вышла в туалет. Я случайно проснулась, не знаю зачем обратила внимание на дверь и кое-как прикрылась руками, увидев перед собой ту змею. Я покосилась на нее, прикрывая руками голову. Змея продолжала вести себя спокойно, как и до этого. Я постепенно убрала руки и скривила губы, глядя на змею. Вдруг мысль: «Чего ты тут сидишь? И почему опять не появляешься в школе?»

      – Да я… – прикусив губу, зашептала я и запнулась. – Что-то наподобие домашнего ареста, под ним я, короче.

      Новая мысль: «А почему?»

      – Так, стоп, – сказала я. – Чья это мысль? Причем здесь то, что я не появляюсь в школе?

      «Это все потому что тебе по какой-то причине было запрещено говорить и видеться с тем мальчиком?»

      – Да, – скривившись, ответила я. – Поэтому тут и загораю вместо того чтобы ходить в школу. Возможно скоро эта хрень кончится, но мне все равно нельзя будет видеться с ним.

      Я, вздохнув, закрылась руками, но частично выглядывала из-под них. На глазах выступили слезы. Мысль: «Не дает она тебе жить нормально, ты это понимаешь? Но что поделать, да? Может, можно что-то сделать. Нельзя же так жить дальше». Я угукнула, шмыгнула носом и вздохнула.

      – Только вот что делать то? – спросила я.

      Мысль: «Ты не надо, успокойся. Тише, постарайся успокоиться. Не нужно, чтобы слезы из глаз лились». Я, уткнувшись носом в подушку, пыталась перестать плакать. Вспомнила, как она когда-то говорила: «Будь ты проклята, сука», и слезы полились еще больше.

      Змеюка подалась вперед