Где кончается мир. Джеральдин Маккорин

вертикальным утёсам на верёвках из конского волоса, через которые продевали одно бедро, а назад с мёртвыми птенцами, свисающими с поясов, их втягивали мужчины.

      Днём они ловили олуш; вечером они ели олуш. Ночью сны их были до краёв полны тупиков и глупышей и кишели олушами.

      Мурдо и Куиллиам превратили работу в соревнование, каждый день меряясь наловленным. Они вместе охотились на птиц с тех самых пор, когда научились ловить их больше, чем распугивать. Они прошли испытание в один день: отправились на жуткую Скалу Поцелуев, вздымающуюся высоко над беспокойным океаном, и поцеловали там камень. Конечно, во время охоты целовать птиц не приходилось – только хватать их за шеи. Как подметил Мурдо, «если бы проверка была легкотнёй, то ты бы пошёл назавтра ловить птиц и угробился – и выходит, твои маманя с папаней столько лет зазря тратили на тебя овсянку и одёжку». (Мурдо очень много размышлял о стоимости и ценности вещей. И даже людей.)

      Отец Мурдо изготовил и владел лучшей верёвкой на Хирте – сплетённой из конского волоса и вручную вшитой в оболочку из овчины. Однажды она станет принадлежать Мурдо – отец передаст ему её в наследство, как лорды и дворяне передают своим первенцам в наследство дома, земли и мечи. А когда-нибудь Мурдо, думается, оставит её уже своему сыну.

      А вот Юан свою верёвку уже унаследовал – его отец погиб, упав со скалы, – но был ещё недостаточно взрослым, чтобы на ней работать. И всё же он прихватил её с собой: за каждую верёвку, взятую на Стак, платили птицами или перьями, а матери Юана после смерти мужа такая приплата была очень нужна.

      Так что Куилл свисал со скалы высоко над морем именно на верёвке Юана – одной рукой хватая гуг, второй поддерживая вес своего тела. Верёвка обхватывала бёдра, змеясь под одним и над вторым – мягкая, бледная и хорошенькая – как, в общем-то, и сам Юан.

      Потрёпанное седло пони, прилаженное к краю скалы, не давало верёвке оборваться или перетереться об острую каменистую кромку. Дейви почему-то взялся каждый день носить это седло от Хижины к скалам, а потом наблюдать, как мистер Фаррисс закрепляет его. «Теперь спускаться безопасно, Куиллиам», – говорил Дейви, серьёзно кивая, и убегал в своих носках к младшим мальчишкам ощипывать птиц.

      На Стаке было не меньше восьмидесяти клейтов: маленьких каменных башенок, в которых сушились мёртвые птицы. В клейт только ветер может проникнуть, и он высушивает сложенных внутрь птиц почти так же хорошо, как коптильня. Сидя прислонившись к клейту спинами, мальчишки ощипывали пойманных птиц, выдирая из них перья, пока и башенка, и земля, и воздух, и они сами не становились белыми, как пух. Младшие день за днём запихивали перья в мешки, пока наконец невесомый пушок не становился тяжёлым, как камни. Благодаря им скоро какой-нибудь богач с большой земли станет спать на перине, набитой пухом, который пахнет не только птицами, но и рыбой, которую эти птицы ели, и морем, в котором эта рыба плавала.

* * *

      Августовские рассветы ровными лучами разрезали горизонт.