Литературный призрак. Дэвид Митчелл

который не верил в возможности Брюса Уиллиса.

      Рассудок вернулся, предъявил удостоверение, приказал вести себя так, словно ничего предосудительного не происходит. А что мне оставалось делать? С воплями броситься вон из квартиры – куда? Все равно рано или поздно придется вернуться. К тому же Кати надо поберечь. Не докладывать же ей, что мы с утра до вечера и с вечера до утра живем под наблюдением призрака. И вообще, стоит опустить подъемный мост – и мало ли кто еще по нему заявится? Я заставил себя снова уткнуться в газету и сделал вид, что читаю статью, пусть она хоть на монгольском языке.

      Страх, хоть и закованный в наручники, все равно орал во всю глотку: «В твоей квартире поселился призрак, черт возьми! Призрак, ты слышишь, кретин?»

      Она по-прежнему плавала на ковре. Только перевернулась на спину.

      Пришлось отложить газету. Итак, если она здесь, значит я сошел с ума? Или я сошел с ума, если ее здесь нет?

      Что я о ней знал?

      Только то, что она мне ничем не угрожала.

      Я свернул газету и посмотрел туда, где, по моему мнению, была она.

      Никого. И ничего.

      «Ну, что я говорил!» – ухмыляясь, сказал Рассудок.

      «Нил, – сказал Нил. – Ты сходишь с ума».

      Я решительно направился на кухню.

      За спиной послышалось хихиканье.

      «Мудак», – сказал Страх Рассудку.

      Щелкнул замок, звякнули об пол ключи – Кати уронила связку. Я вышел в коридор. Кати наклонилась за ключами, поэтому, к счастью, не видела выражения моего лица.

      – Уф! – разогнулась она с улыбкой.

      – Добро пожаловать! – приветствовал я ее. – Что это у тебя? Шампанское?

      – Шампанское, омары и ягнятина, мой охотник-добытчик. А ты спал, да? Ты какой-то смурной.

      – А… да. Задремал. Неужели я опять забыл про твой день рождения?

      – Нет.

      – В чем же дело?

      – Вот накормлю тебя до отвала, чтобы у тебя было игривое настроение и много спермы. Я хочу ребенка. А как ты?

      А я – как Кати.

      Я очутился в каком-то грязном дворе, окруженном покосившимися рыбацкими лачугами. Здесь дорожка разветвлялась на множество тропок. Черный пес пристально смотрел на меня единственным глазом, оценивая, что я за зверь. Лучше бы он сидел на цепи. А вдруг он бешеный? Из-за кочана капусты размером с шалаш выглянула женщина.

      – Идешь к большому Будде? – спросила она.

      Я увидел себя со стороны, ее глазами. Во двор забрел иноземный дьявол. Ноги по щиколотку в грязи, туфли из Пенсильвании, шелковый галстук из Милана, кейс набит всякими японскими и американскими штучками, которые стоят больше денег, чем она видела за три года. Что ей еще было думать?

      – Да, – кивнул я.

      Она указала тупорылым овощем на одну из тропинок.

      – Большое спасибо, – поблагодарил я.

      Нахоженная тропа, углубляясь в лес, становилась все более сомнительной. Листья, ветви, стебли, сплетения корней, шишки, шипы и заросли. Какая-то неказистая