Сенсация. Ивлин Во

город, столица Японии? Иокогама, так ведь?

      – В общем, да, лорд Коппер.

      – А Гонконг принадлежит нам…

      – Совершенно верно, лорд Коппер.

      Пауза.

      – В Эсмаилии будет гражданская война. Я намерен ее освещать. Кого можно послать туда?

      – Как вы понимаете, лорд Коппер, мы должны будем послать либо штатного корреспондента, знающего дело, но неизвестного публике, либо какую-нибудь знаменитость со стороны. Видите ли, с тех пор как мы лишились Хитчкока…

      – Да-да-да. Знаю. Военный корреспондент номер один. Тинк непременно отправит его туда. Знаю. Но он был не прав! Битва при Гастингсе – это тысяча шестьдесят шестой год, я проверял! И я не могу держать на службе человека, у которого не хватает мужества признать свою ошибку.

      – Может быть, воспользоваться услугами кого-то из американцев?

      – Нет. Я знаю, кто мне нужен. Таппок.

      – Таппок?

      – Да, Таппок. Молодой человек, за чьим творчеством я давно наблюдаю. У него редкий стиль, он был в Патагонии, и премьер-министр держит его книги на тумбочке возле кровати. Вы его читали?

      – В общем, да, лорд Коппер.

      – Тогда свяжитесь с ним завтра же. Договоритесь о встрече. Встреча должна быть сердечной. Сводите его в ресторан. Соглашайтесь на любые условия. То есть на любые разумные условия, – уточнил он, поскольку подобного рода инструкции, выполненные буквально, уже приводили к удручающим последствиям, и велосипедист-трюкач, на которого лорд Коппер обратил внимание в припадке благодушия, осел в спортивном отделе на пять лет, получая пять тысяч фунтов в год.

      IV

      Мистер Солтер, придя в полдень на службу, застал ответственного редактора погруженным в глубокую депрессию.

      – Утренний выпуск страшно взять в руки, – сказал тот. – Мы заплатили профессору Джеллаби тридцать гиней за статью, и теперь все гадают, о чем она. История с зоопарком – «Нож милосердия» – проиграна «Дейли врут» по всем параметрам. Но самое ужасное – это, конечно, спортивный раздел!

      Мучаясь от стыда, они прочли опус велосипедиста.

      – Кто такой Таппок? – спросил после тяжелого молчания мистер Солтер.

      – Знакомое имя, – сказал ответственный редактор.

      – Шеф хочет послать его в Эсмаилию. Это любимый писатель премьер-министра.

      – Значит, он не тот, о ком я подумал.

      – Мне нужно его разыскать, – продолжал мистер Солтер, вяло листая злосчастный утренний выпуск. – Таппок, – повторял он. – Таппок, Таппок. Таппок. Смотрите, вот он. Таппок! Почему шеф не сказал, что он у нас в штате?

      На последней странице, униженно зажатый между «Зверюшками-игрушками» и рецептом «Вафель всмятку», помещался неприметный, на полколонки (выделявшиеся каждые две недели для «Природы»), раздел «Луг и чаща», под которым значилось: корреспондент Уильям Таппок, сельский житель.

      – Вы думаете, это он?

      – Конечно! Премьер-министр помешан на природе.

      – Говорят, он первоклассный стилист.