Утоли моя печали. Сергей Алексеев

И чьи они?

      – Достал он их из земли, разумеется, а вот чьи они – установить не удастся. В любом случае не царские, это ясно.

      – Зачем ему это было нужно?

      – Поступил приказ – найти. По горячим следам искали – не нашли. А он спустя семьдесят лет раз – и нашел. Впрочем, сначала был приказ снести дом Ипатьева. Перетереть его в пыль и вывезти на свалку. Чтобы таким образом убрать главного свидетеля, можно сказать очевидца, потому что стены тоже имеют глаза и уши. Но это уже относится к тонким материям…

      – Сергей Александрович!

      – Виноват, – усмехнулся Бурцев. – Больше не буду.

      – Кому выгоден этот подлог?

      – О, многим! Начни пальцы загибать – пальцев не хватит.

      – Пожалуйста, конкретнее.

      Она так и не могла найти удобного положения на жестком стуле, боль скулила в пояснице, между вторым и третьим позвонками. И все-таки не хотела пересаживаться в кресло. Вскоре после ранения у нее вообще отказали ноги, и больше месяца она пролежала без движения, а Бурцев по очереди с мужем Наденьки Вадим Вадимычем все это время просидели возле больничной койки. Кормили и поили, пока не поджила правая рука, и еще вслух читали ей старые любовные романы. Телевизор был в палате, но она запрещала его включать, потому что там уже вовсю стреляли, а вот чтение слушала с жадным удовольствием, хотя в романах этих была скукотища и смертная тоска. Сергей иногда засыпал сидя и, теряя строчку, молотил что-то от себя. Как потом выяснилось, и Вадим Вадимыч засыпал над книжкой.

      Скоро Наденька запретила ходить обоим и взялась вытаскивать себя из постели…

      Говорят, и до сих пор каждое утро бегает по десять километров по своим Воробьевым горам.

      – Хорошо сказать – конкретнее… – проворчал Бурцев. – Но предупреждаю, мнение субъективное.

      – С каких пор ты стал таким осторожным?

      – В подлоге заинтересован в первую очередь Ватикан. Православная Церковь объявляет царскую семью святыми великомучениками, останки автоматически становятся мощами, к которым станут прикладываться верующие в ожидании чуда. А чуда нет по известной причине. Но это тоже из области…

      – Продолжай! – прервала Фемида.

      – Потом находят настоящие косточки Романовых. И Церковь оказывается в великом грехе и смущении. Экуменистическая пресса визжит от восторга, на тысячелетней истории православия, на Третьем Риме ставят последний крест.

      – Считаешь, настоящие обязательно найдут?

      – Дай только срок…

      Надежда встала и, делая вид, что размышляет, прогоняла боль движением, ступала размеренно, твердо и почти беззвучно по ковровому покрытию на полу.

      – Тебе бы спрыгнуть с каблучков, – не утерпел и посоветовал Бурцев. – На плоской подошве легче…

      – Кому еще? – Она лишь сверкнула глазами от неудовольствия.

      – Для остальных это все уже грубая материя. Президенту – как доказательство несостоятельности традиционной конфессии, премьеру – как отвлекающий народную боль горчичник: ходили в трауре