Мой беспощадный лорд. Керриган Берн

слоновой кости и полы из темного дерева, после чего Дженни втолкнула ее в элегантный, чисто женский кабинет, выдержанный в светлых тонах и украшенный картинами на стенах. Эта комната совершенно не походила на пышный дворец чувственности, на интерьер нижнего этажа.

      Сесилия молча рассматривала дорогие предметы искусства, а также красивую мебель, и все это, казалось, сверкало в ярком солнечном свете, лившемся сквозь потолочное окно.

      По ее представлениям, игорный дом надлежало освещать газовыми лампами и канделябрами, и тогда в золотистом пламени свечей даже полдень будет казаться волшебным вечером.

      Дженни подождала, когда Сесилия немного освоится – та осматривалась, разинув рот, – потом подвела ее к стоявшему на возвышении письменному столу, за которым высилось массивное кресло. Стол был установлен так, что сидящий за ним человек располагался лицом к двери и спиной к огромным окнам – от пола до потолка, – за которыми ярко светило летнее солнце.

      – Сядь, – приказала Дженни тоном, каким обычно отдают команды собакам. – Читай.

      Сесилия села и сломала печать, отлично понимая, что никогда не будет полностью готова к прочтению этого письма.

      «Моя дорогая Сесилия.

      Если ты читаешь это письмо, милая племянница, значит, меня убили…»

      Девушка ахнула. Ее пробрала дрожь, хотя в комнате было тепло.

      – Но ведь никто ничего не говорил об убийстве. Ты знаешь…

      – Не сейчас. Читай, – велела Дженни. – Ты должна подготовиться к встрече с дьяволом.

      Сесилия озадачилась количеством имен, которые Дженни давала их врагу.

      – Как один человек может быть викарием, дьяволом и волком одновременно? – поинтересовалась она.

      – Черт возьми, девочка, перестань, наконец, задавать вопросы! Возможно, все ответы ты найдешь в письме. – Дженни в раздражении схватила с полки алую кружевную шаль и накинула ее себе на плечи, после чего принялась мерить шагами кабинет. Ее движения были резкими и энергичными, даже слишком.

      Сесилия снова опустила глаза и уставилась на письмо, стараясь взять себя в руки.

      «…Я сделала мало хорошего в этой жизни, но спокойно приму все, что меня ожидает, если только буду знать, что мои девочки в безопасности и вместе.

      Ты могла слышать обо мне, хотя, может быть, и нет. Я та, кого называли Леди в красном.

      Твоя мать Гортензия – моя сестра-близнец. Она младше меня на семь минут. Мы обе были рождены для жизни в нищете, грязи и изнурительном труде. Я избежала этой участи, избрав профессию, в которой сочетались изящество и обман. Гортензия пошла по другому пути. Она связалась с презренным викарием Тигом, который всем сердцем презирал меня и запретил нам общаться. Но мы продолжали тайно видеться, потому что привязанность друг к другу, сформировавшаяся в утробе матери, разорвать невозможно. Этого не сделала даже ее смерть.

      Последняя просьба сестры ко мне, милая Сесилия, касалась тебя. Она просила присмотреть за тобой и создать для тебя такую жизнь, которой не имела ни одна