Рождественские новеллы зарубежных классиков. Коллектив авторов

еще крепче, чем накануне, но все-таки мы позаботились о завтраке и о козе. Дедушка стал доить ее, а я внимательно присматривался к каждому его движению.

      – Ты хорошо делаешь, Луи, – сказал дедушка, – что учишься доить Белянку; мне очень трудно наклоняться, и тебе придется меня заменять.

      После завтрака мы стали осматривать наше имущество в хижине. В другой раз я подробно опишу его, теперь же мне еще очень много нужно сказать, и я боюсь устать и не кончить, как вчера. После осмотра провизии и посуды нам захотелось узнать, какая погода. Я влез на очаг и заглянул в единственное отверстие нашей хижины. Солнце ярко освещало снег, лежавший вокруг отверстия на крыше. Я сообщил это дедушке.

      – Если бы у нас была лестница, – сказал он, – ты мог бы подняться через трубу на крышу и достать затворку, про которую мне говорил Франсуа. Он сделал ее, чтобы закрывать отверстие в трубе во время дождя и снега.

      – Если бы труба не была так широка, – ответил я, – я влез бы и без лестницы, как влезают трубочисты.

      Подумав немного, дедушка вспомнил, что в хлеву есть длинный сосновый шест, по которому я могу вскарабкаться вверх. Я даже захлопал в ладоши от радости.

      Но, принеся шест в кухню, мы увидели, что с ним нелегко справиться. Он был очень длинен, и нам долго не удавалось провести его через очаг в трубу. Поставив наконец шест в трубу, я привязал к поясу веревку и лопату и полез вверх, цепляясь руками и ногами. Через минуту я уже был на крыше. Прежде всего мне нужно было отгрести снег лопатой, чтобы освободить себе хоть маленькое место. Хижина наша была почти совсем занесена снегом, на крыше он лежал фута на три. Кругом было все бело, только на горизонте чернели верхушки сосен в лесу. Как раз в эту минуту порыв ветра разорвал черные тучи, и солнце вдруг облило все ярким, ослепительным блеском. Мне было очень холодно. Отгребая снег на крыше, я нашел затворку для трубы и укрепил ее, привязав веревку к блоку, чтобы мы могли открывать и закрывать ее, по мере надобности. Эта работа меня согрела. Спустившись вниз, я попробовал затворку, дергая за веревку, проведенную через очаг в кухню, – она открывалась и закрывалась свободно. Платье мое все перепачкалось в саже, но у меня не было другого, и вымыть его было негде. Мы затопили камин и опустили затворку, оставив только необходимое отверстие для дыма. Так сидели мы у огня, не зажигая лампы, чтобы экономить масло, которого у нас было очень немного. Это последнее обстоятельство заставляло нас оставаться большую часть дня в темноте, отчего день казался еще томительнее и длиннее. Впрочем, может быть, мне было особенно тяжело вследствие того, что я находился в постоянном ожидании, что нас придут спасать. Дедушка говорил, что, наверное, отец благополучно пришел домой, но потом дороги так занесло снегом, что ему не было возможности прийти за нами.

      Огонь в камине догорел, мы закрыли наглухо затворку и легли спать, с надеждой, что завтра, может быть, за нами придут. Но утром эта надежда исчезла. Снег, должно быть, не переставая шел всю ночь, так как мы с трудом отворили нашу затворку. Дедушка говорит, что нужно приучать себя к мысли, что мы останемся