Сыны анархии. Братва. Кристофер Голден

переговорить с Коннором Мэлоуном, – откликнулся Пыр. – Поглядим, что ему известно.

      – Надо и с Лином потолковать, – подсказал Бобби все с тем же непрестанно встревоженным выражением лица. – Если русские затевают новую игру, Лин со своим кланом может уже знать.

      – Я звякну Лину, – кивнул Джекс.

      – Валяй, – распорядился Клэй. – И доложись.

      И окинул комнату взглядом. Капелла – это святая святых, все, что обсуждается за столом, считается не подлежащим огласке, если только не проголосовали за обратное.

      – Может, и нечего ссать из-за этих говнюков, – произнес он. – Свора псов «Братвы» дерется из-за объедков в надежде, что их московские хозяева заметят и отрежут им кус побольше. Вот и пускай шмаляют друг по дружке – это отвлечет их от раздумий, кто уложил Путлова в землю. И все равно держите глаза нараспашку, прикрывайте друг другу спины, пока мы не раскумекаем, кто отдает приказы с той и с другой стороны.

      Клэй снова оглядел их лица, убеждаясь, что больше никто не хочет попереть на рожон.

      – Ну, тогда лады, – подытожил он, ударив молотком. – Заседание закрыто.

* * *

      Покинув остальных в клубе, Джекс вышел на улицу, хлопнув за собой тяжелой дверью. Когда они были в Капелле, набитые в комнату для собраний, дух пошел тяжеловатый. Теперь тут уйма парней, и это хорошо. Это делает клуб сильнее.

      Шагая к своему байку, Джекс нашарил в кармане и выудил свой сотовый телефон. Звонок Лину может оказаться пустой тратой времени – если бы русские затевали гражданскую войну, то уж у китайцев разрешения спрашивать не стали бы, но может статься, до Лина дошли какие-нибудь слухи. Если бы русские поубивали друг друга, это было бы к лучшему, но Джекса тревожил сопутствующий урон.

      Он вышел на связь с Лином.

      На стоянке у него за спиной зашаркали шаги, и Джекс обернулся, все еще мандражируя после утреннего нападения. Должно быть, вид у него был хоть сейчас в драку, потому что Чаки вскинул обе руки – вернее, то, что от них осталось, – в знак безоговорочной капитуляции, только бы Джекс понял, что он не представляет угрозы.

      Будто Чаки Марстейн хоть когда мог представлять угрозу.

      – Тпру, Джекс! Это только Чаки.

      – Думаешь, я бы тебя не узнал?

      Вечно психующий лысый недомерок с эспаньолкой казался более взбудораженным, чем обычно.

      – Нет-нет. Я думал, вдруг ты ушел, типа, обозленный или чего.

      Джекс спрятал телефон в ладонь.

      – Ты вышел сюда не просто так.

      – Извиняй, ага. – Чаки закатил глаза, сетуя на свою забывчивость. – Тебе звонок в конторе. Голос у дамочки совсем расстроенный. По ходу, чё-то срочное.

      Нахмурив брови, Джекс зашагал к конторе.

      – Имя спросил?

      – Нет, – сообщил Чаки, нагоняя его, – но ежли это поможет, у нее, типа, акцент. По-моему, английский. А может, ирландский.

      Джекс сунул телефон во внутренний карман жилета, тут же напрочь забыв о Чаки. Ступил в тень конторы и увидел на столе телефон с дико перекрученным