Одноглазые валеты. Джордж Мартин

в туалет, где его стошнило – он старался, чтобы никто этого не услышал.

      Когда он вернулся, она уже ушла.

      Льюис Шайнер

      Жеребцы

      У женщины, сидевшей по другую сторону стола, была короткая стрижка. Она носила очки в тонкой оправе. Ей было около сорока. Никакого макияжа, поверх белой футболки – мужская спортивная куртка серого цвета, мешковатые брюки. Лесбиянка – было первое впечатление Вероники, и пока ее мнение ничуть не изменилось.

      – На данный момент ситуация слегка вышла из-под контроля, – сказала Вероника. – Я в этом не виновата. Мне нужно немного времени.

      Женщину звали Ханна Джорд. Вздохнув, она ответила:

      – Мне уже надоело слышать все это дерьмо. – Она положила очки на стол и потерла глаза. – Ты наркоманка, Вероника. Я бы поняла это сразу, даже если бы Ичико мне не сказала. У тебя все симптомы налицо, как в учебнике. – Она снова надела очки. – Я внесу тебя в программу. На метадон. Тебе станет лучше, ты выживешь, но по-прежнему будешь зависимой. Только от метадона, а не от героина.

      Вероника сказала:

      – Я не могу перестать…

      – Прошу, – перебила Ханна. – Не надо этого говорить. Не заставляй меня слушать. Я просто скажу тебе кое-что, и я хочу, чтобы ты об этом подумала. Пока мы можем начать только с этого.

      – Хорошо, – ответила Вероника. Она засунула трясущиеся руки под бедра, присев на них.

      – Ты наркоманка, потому что не хочешь справляться с тем, что происходит внутри тебя. Ты не просто убиваешь себя, ты уже мертва. – На мгновение ее слова повисли в воздухе, и затем она продолжила: – Кем ты работаешь у Ичико?

      – Я… – Она остановилась, прежде чем произнесла слово «гейша», которое использовал Фортунато. – Я проститутка. – Ханна вдруг улыбнулась. Она могла бы выглядеть симпатичной, подумала Вероника, если приложила бы хоть немного усилий. Хорошая одежда, макияж. Парик поверх этой жуткой стрижки. Какая жалость.

      – Отлично, – сказала Ханна. – Правдивый ответ, хотя бы в этот раз. Спасибо тебе за это. – Она заполнила что-то в листочке и протянула Веронике. – Начинай принимать метадон, увидимся завтра.

      На Седьмой авеню мимо нее проехал грузовичок с динамиками на крыше: передавал сообщение о том, что сегодня День выборов, и она должна воспользоваться своим конституционным правом. Вряд ли эту рекламу оплачивали демократы. После их провала в Атланте теперь все ожидали, что победа достанется Бушу.

      Из грузовичка высунулся мужчина и спросил ее:

      – Эй, детка, ты сегодня проголосовала?

      Она показала ему маникюр на среднем пальце правой руки. Это относилось и к американской политической системе тоже. Что это за свобода, если голосовать можно только за политиков?

      Она встала в очередь у медпункта, где выдавали метадон, и поплотнее запахнула пальто. Здесь ей было и холодно, и неловко. Она не знала, что хуже – находиться в окружении стольких наркоманов или же быть принятой за одну из них. В основном в очереди стояли черные женщины и белые парни с длинными засаленными волосами.

      По