наверное, пожалел бедного таджика и пропустил в кабинет к вождю. Я вошёл и остановился у двери. Сталин сидел за столом, боком ко мне, и что-то писал. Я поздоровался, он не ответил и продолжал писать. Тогда я начал говорить о том, как сейчас трудно живется таджикам, и стал перечислять все наши беды, прося его помощи. Сталин продолжал писать, я стоял у дверей, думая о том, что, наверное, с испугу я говорил очень тихо и Сталин не расслышал, поэтому я повторил свою речь, только более громко. Сталин снова не обратил на меня никакого внимания. Что делать? Уйти? Тогда я не оправдаю надежд моих товарищей и вернусь ни с чем, и я продолжал стоять у дверей. Наконец Сталин повернулся ко мне и внимательно посмотрел в мою сторону. Вид у него был грозный, но я продолжал стоять. “Ты еще здесь? – сказал он. – Вон отсюда!” – “До свидания, товарищ Сталин”, – сказал я и вышел. “Иди-ка ты лучше к Маленкову, – сказал Поскребышев, – все, о чем ты говорил, в его компетенции”. Я поблагодарил Поскребышева за совет и направился в Маленкову. Пришлось долго ждать, от усталости и волнения я уснул в кресле. Меня растолкал секретарь и сообщил, что Маленков ждет меня. Я вошёл в кабинет Маленкова и произнес речь, которую приготовил для Сталина. “И это все ты говорил товарищу Сталину? – спросил Маленков, при этом смачно выругавшись. – Ты знаешь, в каком положении страна? Что происходит на фронте? А ты к Сталину со своими бедами. Если бы ты к нему пришел и начал разговор с того, что Таджикистан, несмотря ни на какие трудности, может дать стране и фронту продовольствие, овчинные тулупы, фрукты и т. п., а потом что-то попросил, то, возможно, он бы тебя и не выгнал. В следующий раз по этим вопросам к Сталину не ходи, а иди прямо к мне”. И что-то немногое из того, что я просил для Таджикистана, выделил после того, как я сказал, что не могу вернуться домой с пустыми руками.
Второй раз я видел Сталина в 1946 г., – продолжал Гафуров, – когда меня назначали Первым секретарем ЦК КП Таджикистана. Меня вызвали в кабинет, где заседало Политбюро. Сталин расхаживал по комнате и курил трубку. Кто-то стал докладывать мои данные и характеристики. Внезапно докладчик замолчал, потому что Сталин остановился и вынул трубку изо рта. “Подождите, – сказал он, пристально меня разглядывая, – это тот самый Гафуров, который товарища Сталина не испугался?” – спросил он. Я кивнул головой. “Если он такой храбрый и настойчивый, то есть предложение – утвердить”».
Да, именно Сталин поручает своему самому верному служителю, секретарю ЦК КПСС Емельяну Ярославскому, бывшему организатором беспощадной широкомасштабной атеистической кампании, сменить политического лидера в Таджикистане на местного таджика и предлагает выдвинуть кандидатуру лояльного партии человека с высокими академическими, культурными и лидерскими качествами. Этот человек должен объединить таджикский народ и защищать его интересы. В то время единственным человеком, который смог бы выполнить это требование, был Бободжон Гафуров, второй секретарь ЦК КП Таджикистана. И он избирается единогласно первым секретарем ЦК КП Таджикистана.
Из
