Аннигиляция. Джефф Вандермеер

лестница, на этот раз не столь крутая и с более широкими ступенями, но сделанная из того же материала. Примерно на уровне плеча (может, в полутора метрах от пола) по внутренней стене тянулись, как мне сперва показалось, густо переплетенные лианы, тускло светившиеся в темноте. Вдруг – совсем не к месту – вспомнился цветочный узор на кафеле в нашей с мужем ванной. Присмотревшись, однако, я увидела, что «лианы» на самом деле образуют будто написанные от руки буквы и слова, отстоящие от стены где-то на длину ладони.

      – Посветите, – попросила я и протиснулась на лестницу.

      В висках заколотилась кровь, от стука закладывало уши. Несколько шагов дались мне нечеловеческим усилием воли. Сама не знаю, что меня туда потянуло. С другой стороны, я же биолог, а растительное образование вроде бы выглядело природным. Будь здесь лингвист, я бы, пожалуй, пропустила вперед ее.

      – Только не вздумай трогать, – предостерегла антрополог.

      Я рассеянно кивнула. Находка настолько меня заворожила, что если бы мне вдруг захотелось дотронуться до букв, я бы не удержалась.

      И вот я подошла ближе. Удивилась ли я, что слова написаны на понятном языке? Да. Наполнило ли это меня радостью и страхом одновременно? Да. В голове тут же созрела тысяча новых вопросов, но я задушила их и самым спокойным голосом, на который только была способна в этот, несомненно, переломный момент, прочла:

      – «Там, где покоится зловонный плод, что грешник преподнес на длани своей, произведу я семена мертвецов и разделю его с червями, что…» – Продолжение терялось в темноте.

      – Что это? Слова?! – воскликнула антрополог.

      Да, слова.

      – Из чего они? – подключилась топограф.

      Какая ей разница из чего?

      В свете фонарей предложение отбрасывало пляшущие тени, как бы насмехавшиеся над моими тщетными попытками понять его смысл. Там, где покоится зловонный плод…

      – Сейчас, подождите. Нужно подойти поближе. – Так ли мне это было нужно? Да.

      Из чего же вы сделаны?…

      Я даже не задумывалась об этом, хотя должна была. Я билась над значением написанного – тут не до сбора образцов. Но, слава богу, топограф задала этот вопрос: он помог перебороть навязчивое желание спускаться все дальше и дальше в темноту, читать и читать, пока текст не кончится. Слова эти нашли в моем сознании плодородную почву и не замедлили пустить корни.

      Подойдя ближе, я вгляделась в первую часть предложения. Затейливые письмена были образованы некой густой, отстающей от стены растительностью, которую неспециалист принял бы за папоротниковидный мох. На самом деле мы, скорее всего, имели дело с разновидностью грибницы или иного многоклеточного организма. От букв тянуло сыростью, в которой угадывался запах меда. Миниатюрный лес едва заметно раскачивался, как водоросли на дне моря.

      В крошечной экосистеме обитали какие-то существа – полупрозрачные, спрятавшиеся в зеленых зарослях. По форме они напоминали маленькие ладошки, «пальцы» которых венчали ярко-желтые наросты.