Паранойя. Почему я. Полина Александровна Раевская

головой, а сама сглатываю подступившие слезы. Не знаю, почему я такая нюня. Вроде и обиды уже никакой нет, а все равно не могу сдержаться. Смотрю на него такого уставшего с этой виноватой улыбкой, и внутри что-то сжимается. Особенно, когда он прижимает меня к себе и целует в щеку, шепча:

      – Прости, что сорвался, Настюш. Я когда на нервах, лучше мне под горячую руку не лезть. Стараюсь, конечно, контролировать себя, но ты все равно в следующий раз подожди, пока я угомонюсь.

      – Я -то подожду, но ты старайся, а то брошу, – погладив его по щеке, обещаю с улыбкой. Серёжа усмехается. – Что-то серьезное случилось?

      – Да так… –  тяжело вздохнув, отмахивается он и, поднявшись, делает жадный глоток из моей кружки. Наверное, сейчас не самое лучшее время, чтобы спрашивать про свои догадки, но, если не спрошу, с ума потом сойду.

      – У тебя еще есть дети помимо Оли и Дениса?

      – С чего вдруг такой вопрос? – удивлённо смотрит на меня Долгов. Я прикусываю губу, не зная, стоит ли говорить, что слышала обрывки его разговора. Не зря же он меня из комнаты выпроваживал.

      – Показалось из того, что услышала, – все же решаю сказать и тут же добавляю, заметив, как он нахмурился. – Ты очень громко кричал.

      – Понятно, – заключает Сережа и делает очередной глоток кофе. – Нет, Насть, у меня больше нет детей. Но чтобы эта тема больше не поднималась, скажу сразу: был сын. Он умер.

      – Как…умер? – ошарашенно выдыхаю, сама даже не понимая, что спрашиваю. Такого поворота событий я уж точно не ожидала.

      – Ну, вот так, Насть. Когда трахаешься по "большой любви" без резинки с таким же малолетним дурачком, как ты – когда вы не то, что ребенка содержать, а от мамки с папкой уйти не в состоянии, – потом случаются разные, страшные вещи. Иногда даже маленькие дети умирают. Подумай об этом в следующий раз, когда будешь предлагать мужику кончить в тебя.

      После такой отповеди задавать вопросы, хоть их и крутиться в голове тысяча, как-то страшно. Сережа тоже не торопится что-то рассказывать. Понятно, что о таком говорить нелегко, да и, наверное, нет никакого смысла, но меня все равно коробит, что он не посчитал меня достаточно близкой, чтобы поделиться своими переживаниями. А то, что там, где -то глубоко внутри все еще болит, я почему -то уверена. Пусть внешне это никак не проявляется. Долгов все так же спокойненько попивает мой кофе, устремив задумчивый взгляд в окно, но именно в этой затуманенной синеве я чувствую что-то очень горькое.

      – Пойдем спать, – взяв его за руку, предлагаю тихо. Сережа кивает и, обняв меня, ведет в спальню.

      Естественно, сна ни в одном глазу. Слишком много впечатлений, мыслей и слишком горячие объятия. Прижавшись сильнее, чувствую, что и Серже совсем «не спится». В итоге мы долго целуемся и ласкаем друг друга, но поскольку у меня по-прежнему саднит между ног, дальше ласк наше «не спится» не заходит.

      Утро начинается очень рано и суматошно. Никаких предрассветных любований любимым, нежностей, приготовления завтрака и прочей романтики – ничего из того, что представляет каждая вторая девчонка в свое первое утро с мужчиной.

      У