Утопия о бессмертии. Семья. Лариса Тимофеева

не спереди, а на спине, там же были и крупные пуговицы. Повязала широкий белый пояс кушак и крутнулась вокруг своей оси – юбка полуклёш взлетела колоколом. Волосы я собрала в высокий хвост, надела туфли и, ещё раз торопливо взглянув на себя в зеркало, побежала завтракать.

      – Маленькая, чудесно выглядишь! – Встретил меня комплементом Серёжа и, усаживая за стол, шепнул на ухо: «Зорюшка моя!»

      Маша стояла наготове – держала в прихватке керамическую мисочку.

      – Маленькая, на-ко, – поставила она мисочку на мою тарелку, – твой любимый жульен сегодня с белыми грибами.

      – Ммм… как вкусно пахнет! – помычала я и потянула носом. – Спасибо, Маша! – Сняв золотистую сырную корочку, я зачерпнула ложкой кусочек гриба и, подув на него, отправила в рот. – А вкуснооо…

      Сложив руки на животе, Маша удовлетворённо кивала головой, но, увидев, как торопливо я ем, нахмурилась и прикрикнула:

      – Да не спеши ты! Подождут тебя детки!

      – Милая, так нельзя. Поешь спокойно, – вторил ей Андрэ.

      Завтрак я вместила минут в семь – торопилась, потому что хотела встретить деток со сна. Поднимаясь из-за стола, извинилась:

      – Прошу прощения. Серёжа. Андрей. Стефан. Приятного аппетита! Маша, благодарю, милая, очень вкусно! – Обняв на ходу, я чмокнула её в щёку.

      Настя читала учебник «Анатомия человека». Увидев меня, тотчас отложила книгу и посетовала:

      – Лидия Ивановна, детки сбились по времени. Утром проспали, сейчас вот опять… может, разбудить?

      – Зачем? Выспятся и сами проснутся.

      Я присела между кроватками. Катя во сне улыбалась, а у Макса подрагивали веки. Что-то снится моим крохам. Я люблю момент, когда они просыпаются; замираю, когда их глазки, замутнённые сном, постепенно фокусируются на моём лице. Люблю момент узнавания.

      – Настя, ты завтракала?

      – Да. Мария Васильевна сегодня ласковая, попечалилась, что я мало спала.

      Веки Катеньки чуть дрогнули, одновременно и грудь моя начала наполняться молоком. Продолжая улыбаться, малышка сделала попытку открыть глазки. Веки ещё не слушаются и вновь прячут её взгляд. Вот дрогнули ручки, чмокнул ротик, веки вновь приоткрылись, Катя повела глазками и узнала моё лицо, ротик в улыбке растянулся шире. Я прошептала:

      – Здравствуй, Катюша! Как спалось моей девочке?

      Катя взмахнула ручками.

      – Здравствуй, маленькая, здравствуй!

      Беря дочь на руки, я получила поцелуй – Катя в неумелом стремлении навстречу, уткнулась улыбающимся ротиком в мою щёку.

      – Ах, моя ласковая малышка! – засмеялась я. – Моя ласковая девочка!

      Пока я миловалась с Катей, Макс тоже проснулся, его взгляд некоторое время бродил по сторонам, обретая осмысленность, и наткнулся на меня. Малыш улыбнулся.

      – Здравствуй, Максим! Узнал, мой мальчик! – Наклонившись над кроваткой, я и сына взяла на руки.

      Детки помалкивали; я ждала, когда они окончательно проснутся, и прохаживалась с ними по комнате. Подошла к одному из окон, детки дружно повернули головки к свету и заговорили – вначале один, потом другой, будто