Война, в которой я победила. Кимберли Брубэйкер Брэдли

могло ли у нас с мамой разрешиться счастливо. Всегда хотелось верить, что да – оно и понятно, всё-таки мать, – но до конца как-то не верилось. Я повернулась к Джейми. – А ты чего плачешь? Мама нас ненавидела. Она сама так сказала.

      Джейми всхлипнул ещё громче.

      – Я её любил, – проныл он.

      Джейми – он добрее меня. И маму он, наверное, в самом деле любил. А я не любила. Хотелось бы, но нет. Больше всего на свете хотелось бы, чтобы она меня любила. Но нет.

      Я снова подняла глаза на Сьюзан.

      – Что мне положено сейчас чувствовать?

      Наверно, нормальная дочь чувствовала бы горе. Но теперь, когда мама умерла, я больше не была никому дочерью.

      И никакого горя не чувствовала. Да и счастья особого тоже. Или злости. Вообще ничего.

      Сьюзан протянула ко мне руку поверх узенькой спинки Джейми и сжала мою ладонь.

      – Что само чувствуется, то и хорошо.

      – А как назвать, когда ничего не чувствуется?

      – Потрясением, – ответила Сьюзан. – Когда я узнала, что моя мать умерла, я тоже испытала потрясение.

      Я уставилась на неё.

      – А когда твоя мама умерла?

      – Несколько лет назад. За пару-тройку месяцев до Бекки.

      Бекки, лучшая подруга Сьюзан, умерла от пневмонии за три года до начала войны. Это мне было известно. Сьюзан и Бекки жили вместе, и дом Сьюзан, который на днях разбомбило, изначально принадлежал Бекки. Она же подарила Сьюзан Коржика.

      – Обе смерти стали для меня тяжёлым испытанием, – продолжала Сьюзан. – Чувства по поводу маминой были особенно сложными.

      Я отпустила её руку и спросила:

      – А как про нашу маму узнала леди Тортон? – Вплоть до прошлой недели мы целый год ни словечка от мамы не слышали, несмотря на все наши письма, Сьюзан и мои. Пока она собственной персоной не явилась к нам и не утащила нас с Джейми обратно в Лондон.

      – Я ведь сообщила в Добровольческую службу её новый адрес, – ответила Сьюзан, – и одна из наших лондонских ячеек вышла на леди Тортон. Видимо, они просматривают списки убитых.

      Женская Добровольческая служба выполняла всякую военную работу. Сьюзан была её членом, входила в нашу местную ячейку. А леди Тортон этой ячейкой руководила и, в частности, несла ответственность за эвакуированных вроде нас с Джейми.

      Сьюзан снова потянулась к моей руке, но я убрала ладонь. Джейми всё не прекращал рыдать. Мне хотелось его успокоить, но внутри было пусто. К тому же, что мы теперь такое, когда мамы больше нет? Можем ли мы оставаться у Сьюзан? Считаемся ли мы в эвакуации?

      – Что теперь? – спросила я.

      Сьюзан задумалась.

      – Не знаю, – сказала она наконец. – Я спрошу у леди Тортон, как нам с этим разобраться.

      Я молча хлопнула глазами.

      Сердце ёкнуло.

      Такого ответа я не ожидала.

      Такого ответа я не хотела.

      «Разобраться».

      Уже само это слово было наполнено тревогой. А за ним так и нахлынуло – точно панический вал. И вот этим волнением меня захлестнуло, сбило с ног.

      Где я могла раньше слышать это слово?

      Сьюзан