Роковая наследственность. Елена Лев

голову. В этот момент он был похож на несчастного заключенного находящегося в ожидании обвинительного приговора. С изумлением глядя на друга, директор начал неприятный для обоих разговор.

      – Дима, что с тобой происходит? У тебя проблемы?

      – Понятно, жалуются, – сказал хирург с не свойственной ему иронией.

      – Да нет, не угадал. Не жалуются, а переживают. Говорят, ты стал не узнаваемым. И как я понимаю – это абсолютная правда.

      Высказав своё мнение, директор продолжил говорить спокойным уверенным тоном, тщательно подбирая слова.

      – Мы давно не виделись, не общались. У меня то совещания, то командировки, я домашних то своих вижу редко, не то что друзей. Послушай, – продолжил он, пытаясь удержать разговор на дружеской ноте, – Кажется последний раз мы общались на торжестве, посвящённом поступлению твоей дочери в Университет? Да, точно! У вас на даче. Ну и пир вы тогда закатили!

      – Да-да-а-а, пир… – глядя куда-то в сторону, сквозь зубы проговорил Димыч.

      – Что случилось? Посмотри до какого состояния ты дошёл! У тебя руки скоро начнут трястись, а ведь ты хирург, при том не просто хирург, а хирург гениальный. Ты человек, который помогает людям вернуться к нормальной жизни, а подчас и сохранить жизнь!

      Отсутствие со стороны Волжанова какой-либо реакции очень удивило директора.

      – Послушай Дима. Я твой начальник, но в первую очередь я твой друг, и я хочу помочь своему другу. Не думал, что когда-нибудь мне придётся объяснять тебе прописные истины. Скажу одно, в таком состоянии и с таким настроением у тебя скоро начнутся ещё большие проблемы. Ты это понимаешь?

      – Да понимаю. И ещё я понимаю, что мне действительно нужна помощь. Вопрос только в одном – кто может мне помочь? – резким тоном ответил Волжанов, впервые за время визита взглянув на Анатолия.

      Заметив у Димы слегка опухшие веки и покрасневшие глаза, директор понял, что друг в беде. Ничего не ответив, он встал из-за стола, подошёл к двери и приоткрыв её сказал секретарше.

      – Валентина Петровна, пожалуйста, в ближайший час меня нет ни для кого! Только если что-то архиважное.

      Затем сев на стул около Волжанова и положив руку ему на плечо, директор по-дружески сказал.

      – Ты слышал, у меня есть время, оно твоё. Рассказывай, ведь я от тебя не отстану.

      Нервно ломая пальцы, Дима пытался собраться с мыслями. Наконец, после глубокого вдоха и резкого выдоха, что помогало ему избавиться от нервного напряжения, заговорил.

      – Ты Толя первый, кому я поведаю правду о том, что произошло. Может для кого-то эта ситуация покажется ерундовой, но для нашей семьи – это трагедия! Нет-нет, не беспокойся, все живы и здоровы. Как бы это объяснить… Понимаешь, нарушен покой, нарушен до такой степени, что ещё чуть-чуть и я окончательно сорвусь.

      От услышанного директор побледнел.

      – И кто ж посмел? Не томи, говори.

      – Удивишься, но это наша дочь, наш Котёнок.

      – Что-о-о? Катя? Каким образом?

      Да