Роковая наследственность. Елена Лев

как реагировать на его поведение. В тот момент я почувствовала, что от голода и усталости вот-вот потеряю сознание. Наверное я сильно побледнела, и потому, схватив меня за плечи он закричал.

      – Маша, Машенька! Что с тобой? Тебе плохо?

      – Не знаю… – только и смогла ответить я, окончательно теряя силы.

      – Да ты, наверное, голодна? Прости милая, я сейчас, я мигом! – и аккуратно уложив меня, чтобы я не упала, мужчина выбежал из комнаты.

      Совсем скоро, сидя на диване я пила из алюминиевой кружки сладкий горячий чай и откусывала чёрный хлеб из его рук. Он кормил меня словно ребёнка, кормил и улыбался, подбирая крошки с одеяла. Тогда я обратила внимание на его красивые руки с длинными пальцами, какие бывают у профессиональных пианистов, и аккуратно подстриженные чистые ногти.

      – Интересно, кто он по профессии? – подумала я, но спросить не решилась. Накормив, он нежно обтёр моё лицо и руки мокрым полотенцем, снял с меня обувь и уложил спать, накрыв большим толстым одеялом. А потом, ко мне пришёл он – мой сон. Опять камин, большой огонь и засыпая я слушаю сказку сидя на коленях у мужчины, чьи большие руки нежно обнимают меня. Лица я так и не увидела, а вот руки рассмотреть сумела. Они были очень большими, со сморщенной старческой кожей и толстыми короткими пальцами.

      – Кто ты? – спросила я и тут же проснулась. В комнате было светло, за окном шёл снег, а за дверью была слышна беготня и громкие разговоры. На столе я увидела тарелку, накрытую газетой, чайник и записку, написанную очень красивым почерком.

      «Машенька, доброе утро! Я на службе, вернусь вечером. Кушай всё, не стесняйся. Папа»

      На тарелке под газетой лежало несколько яиц, картошка в мундире и половинка чёрной буханки хлеба. Чайник оказался холодным, но как его разогреть, я не знала. Вдруг кто-то постучал в дверь. Испугавшись, я прыгнула на диван. Стук повторился, затем дверь открылась, и я увидела женщину. Коренастая, полная, с большой грудью, она что-то жевала, вытирая руки полотенцем. Молча оглядев меня, она расплылась в широкой улыбке и лукаво подмигнув, спросила грубоватым голосом.

      – Ну, проснулась? Ты что ль Сашкина дочь будешь? Ты Маша то?

      – Я Маша, здравствуйте. А вы кто?

      – Я то? Я тётя Поля, соседка ваша. Папаша твой попросил меня о тебе позаботиться. Бери чайник, кухню тебе покажу, ну и всё остальное, ванную, туалет. Тебе ж помыться надобно, в порядок себя привести, ну и всё такое.

      Мне почему-то сразу понравилась эта женщина. При внешней грубости и напористости, она показалась мне очень обаятельной и доброжелательной. Впоследствии, именно тётя Поля обучит меня всем житейским премудростям. Как зажигать керосинку, как готовить пищу, как мыть посуду и как стирать, ведь я ничего этого не умела. А сейчас, в день нашего знакомства, стоя спиной у двери ванной комнаты она отбивалась от желающих поскорее вышвырнуть меня оттуда.

      – Чего стучишь? Чего ломишься как медведь? – слышала я за дверью, – Обождать не в силах? Забыл, что ли, как сам первый