Городской детектив. Штопая сердца. Мария Карташева

и образ рисунка. У невуса обычно более размытая структура.

      – У кого? – Переспросил Стас.

      – Родимые пятна так называют – невус. – Повторила Глаша.

      – Польская, если ты думаешь, что, произнося незнакомые близким и коллегам слова, ты выглядишь умнее, то спешу тебя разочаровать. Это не так. И ещё! Если бы ты вот вспомнила адрес преступника, его лицо, фамилию или имя, то по такому поводу можно звонить одинокому мужчине ночью. А чтобы поведать о его невусах можно и утра дождаться. – Размеренно произнёс Стас.

      – Но вы-то мне звоните по ночам.

      – Мне можно. – Важно произнёс Стас.

      – Офигенный аргумент. – Зашлась кашлем Глаша и повесила трубку.

      Через два дня Глафира стояла замотанная в халат на пороге дома и увещевала чуть ли не рыдающую мать.

      – Мама, хватит концерт разыгрывать. Я словно маленькая девочка, которую нельзя дома в одиночестве оставить. Что это за бред. – Всплеснула руками Глафира.

      – Глаша, самое ужасное, что тебя будут терзать просмотрами. – Людмила покачала головой, печально глядя на чемодан. – Я договорилась с агентством, что они сами всем займутся. Там у Наташи работает дочка.

      – Мама, всё будет хорошо. – В тридцатый раз повторила Глафира и наконец выдохнула.

      В дверях показался запыхавшийся отец и разочарованно протянул.

      – Люда, мы опоздаем на рейс. Никита с ребятами туда подъедут сами. Поехали скорее. – Польский-старший обнял дочь, наскоро клюнул в щёку и проговорил. – Глафира, не подведи меня, быстро на поправку и ждём тебя на следующей неделе.

      – Да, пап. Конечно.

      – Сейчас, сейчас. – Людмила всё ещё стояла на пороге, рассеянно шарила по квартире глазами, словно не веря, что сейчас она переступит порог родного гнезда в последний раз.

      Через полчаса обессиленная Глаша осталась совершенно одна, она поплелась к кровати, рухнула в мятую постель и долго лежала, утопив лицо в подушку. Ей уже вчера стало гораздо легче, но она старательно изображала все признаки болезни и ухудшения и уже не могла дождаться, когда можно будет стянуть с себя опостылевший халат и приняться за работу. Телефон на тумбочке зазвонил и Глаша, покосившись на него, вздохнула. Звонила мама.

      – Глафира, а что происходит? – Спросила мать каким-то странным голосом.

      – У кого? – Откликнулась девушка, садясь на кровати.

      – Почему мне Виктория Карловна сказала, что Илья умер?

      Глаше показалось, что вокруг неё накалился даже воздух. Зная особенную страсть матери к поддержанию людей в трудной ситуации, даже когда они не особо в этом нуждались, девушка прекрасно понимала, что сейчас папин контракт полетит в тартарары, а квартиру всё-таки придётся продать, чтобы оплатить неустойку по договору.

      – Мама, я вчера разговаривала с Ильёй. – Сами по себе произнесли губы Глаши. – Он просто проиграл суд с родственниками, теперь квартира их, и он перебрался к родственникам в Новосибирск.

      Внутри Глашиной головы с треском ломалась прошлая реальность,