В сумерках мортидо. Константин Борисович Кубанцев

годы супругой, вместо того, чтобы любить ее полночи, зачиная великого императора? Вот это и называют – Его Величество Случай, – думал Ник. – Все наши дела, запрограммированные, целенаправленно-просчитанные – всего лишь цепь многочисленных более мелких случайностей, порой нелепых, редко счастливых, иногда страшных, цепляющихся одна за другую, словно маленькие шестеренки в работающем моторе – ускоряясь в этом непрерывном процессе до бешеного вращения, они создают массу всевозможных искажений, накладывающихся друг на друга, как краски в палитре, рождая новый цвет. Это очевидно! И нет необходимости ни доказывать, ни обсуждать этот замечательный факт”.

      В сложном, но плохо организованном механизме, каким является большая современная российская больница, таких случайных событий происходит ежедневно навалом. От того – выпил ли хирург утром чашку кофе или нет – нередко зависит жизнь больного, а как следствие – его родных, друзей, сослуживцев. Болит ли голова с похмелья, ударил ли молотком по пальцу, забивая гвоздь, не подвернул ли ногу, выпрыгивая из переполненного троллейбуса, удовлетворил ли накануне ночью пьяный и ленивый сожитель жаждущую любви операционную сестру… Бардак? Ну, да, бардак.

      Вот поэтому в больницу Ник пришел сегодня пораньше. Кстати, на прошлой неделе он уже дважды побывал в этом, как казалось бы, закрытом отделении – опер. блоке.

      “Предвидеть всего не возможно, придется действовать по обстоятельствам, но главное – место выбрано удачно”.

      Могли, например, отключить воду и отменить операционный день. Могли объявить карантин и запретить посещения больных. Пустынный больничный коридор в силу непредсказуемого стечения обстоятельств мог вдруг превратиться в многочисленную шумную тусовку. Наконец, случайная встреча и заинтересованный взгляд… Тогда – он уйдет. Не подавая виду, что встревожен. С печальным выражением в умных усталых глазах. Человек с такими глазами – свой. Он все понимает и не только разумом, но и своим большим благодарным сердцем. Он всем сочувствует: докторам – у них такой благородный, бескорыстный труд, сестрам – таким молоденьким, но уже повидавшим на своем веку. Страждущим и страдающим. Всем! И он придумает новый план. И осуществит. Здесь или там, но обязательно воплотит его в жизнь. А точнее – в смерть. Потому что – это его работа! А минуты, когда он, потягивая хорошее вино, сопоставляет свои фантазии со своими возможностями – он не променяет ни на что. Это просто его работа.

      С годами он научился получать удовольствие от легкой и стремительной импровизации, впрочем, в жестких рамках основного плана.

      Несправедливо умирать молодым. Глупо умирать, если ты здоров, умен, уверен в себе, если карьера твоя на стремительном подъеме, любимая женщина рядом, а известность и богатство так близки, что ресницы уже опалены их всепоглощающим жаром. Нехорошо умирать летом, в теплый июньский полдень. Смешно умирать, стянув с себя мокрые от пота штаны и поправляя то, что находится в трусах. Иррационально. Но пуля, ломающая висок, неимоверной силой своего узко направленного