Светлые. Нара Андреева

тощим и страшным, как смертный грех.

      Видимо, противоположности все-таки притягиваются" – мелькнула шальная мысль. Я, разинув от удивления рот, продолжала слушать исповедь друга.

      К счастью Митяя его тайный возлюбленный ни сном, ни духом не подозревал о страданиях парня, иначе я и не знаю, что могло бы случиться. В нашем провинциальном городке к подобным вещам относились весьма предвзято, и меньшее, что ожидало бы Митьку, если раскроется его тайна, это изнасилование.

      Выслушав рассказ друга, я допила остатки шампанского и устроила ему такой разнос, что бедный Митька даже в скамейку вжался. Я шипела на него, точно разъяренная змея, не орать же было на весь парк о столь деликатных вещах. Я говорила, что он круглый идиот, что совсем себя не ценит, что, если он и предпочитает кого-то своего пола, то не стоит опускаться до плебеев, вроде Фила.

      Я много чего ему наговорила тогда, сейчас уже и не вспомню, но факт остается фактом: я на раз-два опустила бедного страдальца с небес на землю. Глупая детская влюбленность Митьки осталась на скамейке в пустынном утреннем парке вместе с бутылкой из-под шампанского. И в глубине души я надеялась, что все его закидоны насчет мужчин тоже. Но, что в этом мире стоит надежда?

      Мы разъехались с Митькой в разные города: он – в Питер, я – в Москву, но связь друг с другом не потеряли. Общались в сети, часами болтали по телефону.

      Бабка без конца ворчала на меня из-за длинных счетов, но денег мне родители посылали достаточно и проблем собственно не возникало. У Митьки тем более, ему папа купил в Колпино отдельную квартиру. Митяй по-прежнему был один. Более того, он вообще перестал флиртовать с девушками и закрылся в своей раковине, будто чего-то ожидая.

      Не скажу, что моя личная жизнь била ключом. Была пара романов, но в основном я сидела дома и занималась. Любовь и мальчики были отодвинуты на задний план. Моей целью было стать квалифицированным врачом, и как-то состояться в жизни, чего я, собственно, и добилась в конечном итоге.

      Мы с Митькой приезжали друг к другу в гости по выходным, встречались на каникулах в родном городе. Нам было хорошо вместе. Но мы были всего лишь друзьями. И если у меня было хоть какое-то подобие личной жизни, то у Митяя её не было вовсе. Я начала волноваться. Его отрешенность от мира понемногу напрягала, а он только загадочно улыбался. И ждал. Наверное, чуда.

      Чудо свершилось, когда нам обоим исполнилось по двадцать лет.

      За десять дней до этого у меня умерла любимая бабуля, и я пребывала в глубоком трауре. Поэтому, когда Митяй появился с утра пораньше на пороге моей осиротевшей квартиры, сияющей, точно начищенный пятак, с букетом наперевес и сообщением, что он влюбился, настроение у меня было ниже плинтуса.

      Вместо приветствия я напомнила ему, что у меня траур и его счастливая морда здесь неуместна, и проводила на кухню. Митька моментально покраснел, как девица на выданье, и его улыбку сменила скорбящая рожица, причем такая потешная, что я впервые за десять дней искренне рассмеялась.

      Быстро приготовив завтрак и сварив кофе, я поставила тарелку