В моей руке – гибель. Татьяна Степанова

две ступеньки, спустилась по лестнице. Она снова воображала себя следопытом: дичь продвигалась к дверям главковского буфета, и палить по ней из всех стволов следовало незамедлительно.

      Прохаживаясь в вестибюле перед лифтом, Катя делала вид, что разглядывает яркие обложки журналов в книжном ларьке, а сама зорко поглядывала на лестницу. Ага, вот и он, долгожданный. Сейчас мы с тобой, очаровательный Никита Михайлович, «случайненько» встретимся.

      – Сколько стоит Дафна Дюморье? – осведомилась Катя громко, едва только Колосов поравнялся с книжным киоском, – дайте мне «Дом на взморье», пожалуйста, и… Ой, погодите-ка, я, кажется, деньги забыла, придется наверх в кабинет сбегать и… Здравствуй, Никит, – просьба, досада на свою девичью забывчивость и неподдельная радость от вида знакомого лица начальника «убойного» прозвучали в ее голосе в унисон. Главное было в том, чтобы Никите померещилось, что это он, как всякий настоящий мужчина, берет инициативу в свои руки, а дальше из него можно вить веревки. Колосов явно слышал фразу о «забытых деньгах». Катя правильно все рассчитала: этот парень по сути – рыцарь, а посему…

      – Получите с меня за эту книжку… вот девушка у вас просила и… газету мне, пожалуйста… «Комсомолку». – Он протянул Кате «Дом на взморье» и тут только ответил на ее приветствие: – День добрый, Катерина Сергеевна.

      – Спасибо тебе. Денежку отдам после обеда, – посулила Катя. – Ой нет, все равно придется подниматься… Я такая рассеянная…

      – Идем. – Он пропустил ее вперед к двери, ведущей в столовую. – И охота снова по лестнице бегать?

      Когда они сели за столик в углу, Катя грустно подумала: «Вот мы с ним друзья. И я явно ему нравлюсь. А то нет? Так зачем же, черт возьми, надо ломать эту глупую комедию с подкарауливанием? Чего проще – взять и прямо спросить: меня жутко интересует убийство в Раздольске. Ведь мы с тобой, Никит, не первый год знакомы, неужели ты мне как другу не можешь сказать?»

      Она со вздохом зачерпнула вилкой свекольное пюре и сказала совсем другое:

      – Ты такой милый, Никита. Правда-правда. Подумать только, мне не понадобилось ползти на четвертый этаж за деньгами, потом спускаться сюда, а тут бы все вкусное уже съели… – Она фыркнула. – Ты всегда такой милый или только по понедельникам?

      – По пятницам у меня депрессия.

      «Значит, не забыл, как в пятницу, в день убийства, вел себя со мной. Ладненько», – отметила Катя.

      – И за книжку тебе тоже спасибо.

      – Долго еще?

      – Что?

      – Шаркать ножкой будешь, Катерина Сергеевна? – Он отпил томатного сока из стакана. – Ч-черт, сладкий! Кто додумался в томат сахар класть?!

      – Оригинал какой-нибудь, – быстро ввернула Катя. – Сейчас сплошь одни оригиналы. В Раздольске, я вот слыхала, тоже… Никит, не делай такие странные глаза – на нас смотрят, я тебя спросить хочу: а почему вашего Гранта убили таким оригинальным способом? Твоя личная версия по этому поводу, а?

      Колосов подвинул стакан сока к Кате.

      – Когда-нибудь ты