.

коридору между рядами безликих дверей, спускаемся по крутой лестнице вниз, где тоже каюты.

      – Ключ у «второго»? – спрашивает Олег кого-то, имея в виду второго помощника капитана.

      Отпираем. Перед нами – узкая комнатенка. В конце – круглый мутный иллюминатор. Две кровати справа, одна над другой, и одна под окном возле столика. Вот и вся обстановка. Олег сует в стенной шкафчик сумку, мой рюкзак и заваливается на кровать у иллюминатора.

      – А тебе проходить таможню, – сообщает он мне. – Увидишь, куда все пассажиры пойдут.

      У него самого паспорт моряка, его будут досматривать на судне вместе с командой.

      – Возьми какой-нибудь пакет для виду, – советует он, и я понимаю, что мои вещи очутились на теплоходе незаконно.

      – А если спросят у тебя, чей рюкзак? – тревожусь я.

      – Скажу: мой, – равнодушно отмахивается приятель.

      На берегу пограничник в зеленой форме, с автоматом, в пяти метрах от судна протягивает какую-то желтую ленту, очевидно, имитирующую государственную границу. Другой пограничник, с собакой, начинает курсировать вдоль этой линии. Собака, пройдя несколько шагов, устало ложится: видать, скучно охранять такую несерьезную границу.

      В здании морвокзала в беспорядочной людской толчее наталкиваюсь на улыбающуюся Эмилию Ивановну, окруженную несколькими девушками и парнями и облаком парфюмерных ароматов.

      – Оформление через два часа. А пока что надо заполнить декларацию, – указывает она мне.

      На листочке с готовым текстом я подтверждаю, что не провожу с собой ни наркотиков, ни оружия, ни боеприпасов к нему, а только лишь валюту. С собой на тот момент разрешалось провозить две тысячи долларов. Олег заблаговременно сунул мне тысячу двести долларов и выписанную на них в обменном пункте справку (просто в тот день, когда мы вспомнили об этом, мы покупали именно такое количество валюты).

      – Что так мало? – удивляется Эмилия Ивановна, просматривая мою декларацию.

      …Через два часа досмотр не начался. И через три тоже. И я уж приготовился ждать до вечера, когда отворились наконец двери досмотрового зала. Заглянув туда, я увидел стоящие боком ко входу столы с какими-то надстройками, похожие из-за этого на трибуны. За каждой трибуной – по молчаливому оратору. Таможенники. Молодые все ребята, но очень, очень серьезные.

      По очереди подходим к этим трибунам. Я для спокойствия жую жвачку.

      – Выложите все, что у вас в пакете, – требует мой проверяющий, недружелюбно оглядывая меня с головы до ног.

      Я выкладываю: расческа, носовой платок, несколько фотопленок (сейчас спросит: а где же фотоаппарат?)… А это что? Лист черновика научной статьи. Затесался как-то. Что-то про руды, месторождения…

      Таможенник читает. Я перестаю жевать, стиснул резинку зубами. Может, там что-нибудь по запасам, по золоту?! Еще инкриминирует мне разглашение государственных тайн… Но по лицу читающего вижу: ничего не понимает.

      – И это все? – кивает он на мой жалкий «скарб». – Весь ваш багаж?

      – Да, – подтверждаю я, чувствуя себя клятвопреступником.

      Досмотрщик