Танцы в формалине. Илья Сергеевич Ермаков

Над зеркалом мерцала холодная бледно-зеленая лампочка. Она смотрела на свои два больших глаза, радужка и зрачки растекались по белкам в разные стороны. Ее глаза буквально косили!

      – О, нет… что это со мной?

      Она начала бить себя по лицу.

      Денис наклонился к ее уху и прошептал:

      – Ты приняла…

      – Что?!

      Внутри затаился страх.

      – Приняла?

      – Ты приняла дурь…

      – Нет…

      – Вылила ее на себя… и вот смотри, что из этого вышло!

      – Нет-нет!

      – …что ты с собой сотворила…

      Раздался оглушительный хохот Дениса – зеркало перед ней резко треснуло.

      Она отчаянно колотила себя кулаками по лицу в надежде вернуть глаза и все остальное в прежнее состояние. И каждый раз, когда она наносила удар по своему черепу, ее глаза, словно жидкие крупные капли, расплывались в разные стороны. Она никак не могла заставить смотреть себя прямо перед собой!

      Словно рыба в воде…

      Под дурью…

      – Это все ты…

      Денис злорадно смеялся у нее за спиной.

      На зеркале появлялись новые трещины.

      Она закричала.

      Она хотела убежать прочь, но ноги ее не слушались.

      Она отчаянно боролась сама с собой за свое лицо.

      И повторяла:

      – Я больше не буду… больше не буду…

      Она плакала.

      – Я больше не буду принимать дурь… верните… верните все на место! Не хочу… не буду… не надо… прошу!

      А потом… хлопок!

      Она оглянулась – широкие ворота открылись – внутрь залетала снежная пурга.

      Денис исчез, и его смех растворился так же быстро, как и возник.

      Она вскрикнула и снова взглянула на зеркало…

      На стекле появились кровавые буквы, сложившиеся в слова: «Ты умрешь первая».

      * * *

      Серафима проснулась в холодном поту посреди ночи.

      Отбросив одеяло на пол, она вскочила и побежала в ванную комнату. Включила свет и посмотрела на себя…

      – О, боже…

      Увидев свое лицо, она тяжело выдохнула.

      Серафима присела на край ванны, убедившись, что ее глаза не искажены принятой во сне дурью.

      – Срань Господня…

      Она почувствовала легкое першение в горле.

      – Приснится же такое… еще и чутка простыла на холоде…

      Она пустила холодную воду и умыла лицо.

      – Черт! Какой кошмар!

      Умывшись, она вытерла лицо полотенцем, вернулась в свою комнату и взяла телефон.

      Время: три часа двадцать минут.

      – Проклятье!

      Решив, что не будет спать до самого утра, Серафима легла в кровать, зажгла ночник и стала читать переписку в беседе, посвященной вечеринке в анатомичке.

      «Всех с успешной сдачей сессии!»

      «Завтра повеселимся!»

      «Ура! Приносите побольше бухла! Надо отжигать, как последний раз в жизни!»

      «Девочкам много не наливать, у них и так низкий градус ответственности»

      «Кто бы говорил! За собой лучше последи!»

      «Эй! А еще геи будут или я один?»

      «Возможно, кто-то