Следуй за ритмом. Сара Дэсс

за работу Эйдена на стойке, – сказала мама, выйдя за порог. – Можешь отдать ему, когда он закончит.

      – Уху, ладно. – Я придержала дверь открытой, провожая ее взглядом до машины.

      Полчаса спустя, поле того как Эйден покосил лужайку, я встретила его на веранде.

      – Что ты сказал маме? – спросила, отдав ему деньги. – Ты показался ей «хорошим мальчиком».

      Он выгнул бровь.

      – Я хороший мальчик.

      – Ты обозвал меня снобкой, – скрестила я руки на груди.

      – Ты сама себя так обозвала. – Эйден снял и отложил в сторону папины защитные перчатки, подхватил оставленный в углу рюкзак. Достал из него знакомую коробку конфет и протянул мне. – Это тебе.

      Я, не задумываясь, взяла ириски и тут же пожалела об этом.

      – Ты их не хочешь?

      – Не люблю сладости. Думал перепродать их, но не стал заморачиваться.

      Боже, ну и чудной он. Как он собирался их перепродать?

      Заполучив ириски обратно, я решила любезно уделить ему немного времени и села в одно из кресел на веранде.

      – Для чего тебе нужны деньги?

      Эйден плюхнулся в соседнее кресло. Вытащил мобильный и, понажимав на кнопки, протянул его мне. На потрескавшемся дисплее подсвечивалась фотография гитары.

      – Акустическая гитара «Гибсон сонграйтер». Мамин друг продает ее за тысячу американских долларов. Он дал мне время накопить на нее. До конца лета.

      Тысяча американских долларов – примерно семь тысяч долларов Тринидада и Тобаго. Невероятная сумма.

      – И сколько ты уже накопил?

      – Тысячу триста двадцать два доллара.

      Ну да. За два месяца ему ни за что не собрать нужной суммы. Я, конечно, этого не озвучила.

      – Ты умеешь играть? – спросила я.

      – Немного. Чему-то мама научила, чему-то сам научился. – Эйден размял пальцы. – Но у мамы старая-престарая гитара. Плюс для написания песен мне нужна своя.

      – Ты пишешь песни? – Впечатляюще. Но не особо верилось. – Споешь одну?

      – Я только что сказал, что мне не на чем играть, – закатил он глаза. – В этом-то и проблема.

      – А на синтезаторе играть умеешь? У меня есть. Можешь взять, пока гостишь у деда.

      – Правда? – обрадовался Эйден. У него загорелись глаза.

      – Правда. – Почему бы нет? Если синтезатором будет пользоваться Эйден, мама перестанет заставлять меня играть на нем каждый день. Мне с лихвой хватало выступлений за роялем перед отдыхающими гостиницы. Своей неуклюжей игрой я выставляла себя на посмешище.

      Я принесла из дома синтезатор, и мы установили его на веранде. Играл Эйден поразительно, особенно учитывая то, что не нуждался в нотных записях. Он с серьезным видом послушал, как я сыграла «Прелюдию и фугу до мажор» Баха: склонив голову набок и не сводя опущенных темно-карих глаз с моих пальцев. И я чуть со стула не упала, когда минутой позже он сыграл ее мне сам без нотных записей.

      – Опять прикалываешься надо мной? Ты берешь уроки. И уже годы как практикуешься в игре.

      Эйден попытался