Тили-тили Тесто. Нара Андреева

как хорошо, что ты пришла. Как будто Стасик приехал. Вы для меня всегда были одним целым…

      – А что же… Стаса нет? Он не приехал? – удивилась Вика.

      – Нет, милая, – горько вздохнула тётя Лена, вытирая слёзы платочком. – Я звонила в клуб, просила передать, что отец… – женщина запнулась, – отец… Но Стас сейчас в Стокгольме. Игра у него будет вечером… Не знаю… – она замолчала, с болью посмотрев на Вику.

      – Ну, что поделать, – Вика попыталась оправдать Стаса. – Он человек подневольный, армеец. Значит, не сказали или не отпустили. Ничего… Я с вами, я вам помогу.

      В течение всего дня: пока собирались люди, пока были на кладбище, пока поминали, Вика старательно окружила Тетю Лену заботой. Та с благодарностью принимала её помощь, приговаривая, если бы не Вика, она бы сейчас совсем растерялась.

      И было от чего теряться. Виталия Семеновича Косогорова в городе уважали. Ценили как очень хорошего гинеколога. Он подарил многим женщинам возможность стать матерями, был человеком порядочным и добрым. Кроме того, был далек от карьеризма. Несмотря на то, что ездил по научным конференциям по всем странам мира, так и остался работать в городской больнице, отклонив все приглашения из столицы.

      Так что, чуть ли не полгорода пришли проводить его в последний путь. Люди искреннее сожалели об уходе такого человека, сетуя на несправедливость судьбы. Вика принимала людей, рассаживала, предлагала чай, несколько раз бегала в магазин за хлебом, нарезала бутерброды…

      Так весь день. Последними ушли коллеги дяди Виталика, напоследок вручив тёте Лене конверт:

      – Вот, Елена Петровна, мы тут скинулись, – мягко проговорил высокий усатый мужчина, которого звали Вениамином Павловичем, кажется. – Траты-то у тебя сегодня большие были. Надеемся хоть так помочь. Ты крепись, тяжело, я знаю, сам жену схоронил. Но живым жить…

      – Давайте, всё-таки, чайку, тёть Лен? Я же видела, вы весь день ничего не кушали, нельзя так, – тихонько спросила Вика, наблюдая, как женщина уже несколько минут сидит на кухне замерев, будто статуя, и молча смотрит в окно, сжав в руках полученный от коллег конверт.

      – Да не смогу я, Викуся, ни пить, ни есть сегодня не смогу. Не волнуйся, я врач, не пропаду, – она грустно улыбнулась. – Спасибо тебе, дочка. Спасибо, что пришла и поддержала. Ты же мне как родная… Сама-то попей чаю, весь день же суетилась, вон бледная какая. Может, приляжешь? Тебе поспать бы надо.

      Вика почувствовала, как на неё вдруг навалилась огромная усталость:

      – Да, сон мне сейчас не помешает. Пойду я домой, тёть Лен. И вы ложитесь, я вас завтра обязательно навещу.

      – Может, у меня останешься?

      – Да я бы с радостью, только вот мамка вчера ещё уехала в деревню к бабуле. Дома нет никого, а в нашем районе воры объявились, по ночам по пустым квартирам ходят. Брать-то у нас нечего, да не хочется с последним расставаться.

      – Ну, раз так, иди домой, конечно, – согласилась тётя Лена. – И не забывай меня, заходи… У нас тут нет никого, мы ж с Виталиком оба из Осиновки, деревенские. Вся родня там, а здесь только ты и есть…

      Домой