Осколки серебра и льда. Лаура Кардеа

в кресло. Моя новая знакомая представляется Элирией, другие женщины также одна за другой называют свои имена. Но Элирия очаровывает меня больше всех. Глубокий вырез платья, на пальцах – серебряные кольца, украшенные драгоценными камнями. Но больше всего меня привлекли ее рыжеватые волосы, так отличающиеся от привычных для фейри серебристо-белых.

      – Не знала, что при дворе есть еще люди, кроме меня.

      Элирия громко смеется. Смех у нее довольно заразительный.

      – Я не человек. Я родом из северной части королевства. Сюда меня привело мое исключительное мастерство. Понимаю, это немного сбивает с толку, ведь зимние фейри все выглядят как снеговики. Ну, или как искусно обработанные ледяные скульптуры, но не суть. Я давно здесь живу, но так и не научилась их различать.

      Откидываюсь в кресле. После такого миролюбивого ответа мне хочется узнать о ней больше.

      – И в чем же заключается ваше мастерство? В музыке или, может быть, живописи?

      Элирия снова смеется.

      – Я разбираюсь и в музыке, и в живописи. Но мои руки способны на большее, чем держать кисть для рисования.

      Мои щеки вспыхивают.

      – Так вы куртизанка? – практически выдыхаю я, не в силах скрыть смесь благоговения и шока.

      – Как и все мы, – Элирия указывает на других хихикающих женщин. – Разве в человеческом королевстве такого нет?

      Качаю головой.

      – Ну, у нас есть… – не решаюсь произнести следующие слова и краснею еще сильнее.

      – Уличные девки, – невозмутимо продолжает за меня Элирия.

      Я все еще пытаюсь подобрать другое слово.

      – Я бы никогда не назвала их…

      Элирия откидывается на спинку кресла и внимательно изучает свои ногти.

      – Ну, а я всегда называю вещи своими именами. Ни больше, ни меньше. Это такая же работа, как и любая другая, за которую получают деньги. Верно, Сиф?

      Сиф чуть подскакивает на месте, как будто до сих пор с ней ни разу не заговаривали куртизанки.

      – Я… Ну да, каждый должен делать свою работу… Просто… Само выражение… – ее голос становится все тише, и Элирия в раздражении закатывает глаза.

      Смотрю на нее с неодобрением.

      – Говорить, чем именно ты занимаешься, это не то же самое, что называть вещи своими именами.

      Элирия на несколько мгновений лишается дара речи, а потом снова заливисто хохочет.

      – Посмотрите на нее. Котенок показывает свои коготки. – Она резко поднимается, подходит ко мне и наклоняется так низко, что кончики наших носов едва не соприкасаются. – Мне платят за то, что я хорошо умею. Я пою, играю на лире, рисую и веселюсь. А когда в настроении, уединяюсь с рыцарями, магами и знатными господами. И иногда с придворными дамами, если они хорошо заплатят. – Она заговорщицки мне подмигивает, отчего я опять краснею, а другие куртизанки хихикают. – А в настроении я очень часто. И не стесняюсь в этом признаваться.

      После эффектно выдержанной театральной паузы она отворачивается от меня и выходит из комнаты вместе с еще двумя куртизанками. Когда этот небольшой парад