Семь сестер. Сестра луны. Люсинда Райли

в ее манеру исполнения фламенко. По его словам, у дочери необыкновенные способности танцовщицы.

      – Чему же тут удивляться? Ведь она же появилась на свет под звуки альбореа! – не раз восклицал Хозе. – В ней живет дух дуэнде, – сказал он вечером того же дня, усаживая дочь на спину мула, чтобы отвезти ее в город. Там, на центральной площади Гранады Лусия станет танцевать фламенко под аккомпанемент его гитары. Хозе прекрасно знал: те деньги, которые он получит, пока хрупкая фигурка его дочери будет выделывать всяческие вращательные па и притопы, втрое перекроют его заработки, те чаевые, которые оставляют ему пьяные завсегдатаи окрестных баров.

      – И не держи ее там допоздна! – крикнула Мария мужу, когда мул, цокая копытами, поплелся вниз по извивающейся тропинке.

      Затем она пошлепала по двору, переступая ногами по пыльной твердой земле, снова устроилась у входа в пещеру и принялась дальше плести корзину из травы эспарто, которая уже успела как следует высохнуть после уборки урожая. На какое-то мгновенье Мария прислонилась головой к стене, наслаждаясь благодатным теплом нежаркого солнца, лучи которого падали ей прямо на лицо. Потом она открыла глаза и глянула вниз, в долину, по которой струится река Дарро. По весне в половодье река вздувается и раздается вширь от многочисленных притоков и ручьев, льющихся с гор Сьерра-Невада. Солнце уже клонилось к закату, подсвечивая своими ярко-оранжевыми лучами старинную крепость Альгамбру, которая взметнулась ввысь на противоположной стороне ущелья, ее древние башни устремились к небу на фоне темно-зеленой листвы окружающих рощ.

      – Пусть мы и влачим такую же жалкую жизнь, как наши мулы, но зато нам дано видеть всю эту красоту, – пробормотала про себя Мария. Она снова погрузилась в плетение. Работа успокаивала, Мария почти физически чувствовала, как спадает с нее напряжение от постоянно терзающих мыслей о том, что Хозе использует их дочь, чтобы заработать на пропитание для всей семьи. Ее муж слишком ленив, чтобы найти себе нормальную работу. Он предпочитает полагаться в этой жизни лишь на свою драгоценную гитару и на талант дочери. Изредка они с Лусией даже получают приглашение от какого-нибудь богатенького обывателя из местных испанцев выступить перед его гостями на вечеринке в одном из тех роскошных домов, которых полно в Гранаде. Подобные выступления среди великолепия и богатства лишь придают дочери излишнюю самоуверенность, порождая у нее призрачные иллюзии. Она ведь не понимает, что богатеи совсем из другого мира, в который ей никогда не попасть.

      Но Лусия, кажется, думает иначе. Во всяком случае, она отчаянно сражается за свое место под солнцем. Мария не помнит такого мгновенья, когда бы ее дочь не отбивала ритм своими ножками. Даже ребенком, сидя на высоком стульчике, на котором ее кормили, она отбивала ритм железной ложкой, а ноги в это время сами собой продолжали двигаться в такт. Девочка не знала ни минуты покоя. Мария вдруг вспомнила, как однажды ее девятимесячная дочь сама встала на ноги, ухватившись за ножку стола, и самостоятельно сделала несколько