Открывая себя…. Дарья Медведь

висит на волоске.

      Что гроссмейстер не решает,

      Кому стоять, кого убрать?

      Расчетливо ферзя толкает,

      Чтоб короля себе забрать.

      В клетке черной, в клетке белой

      Каждый будет и не раз,

      Ход проделывая смелый,

      Повергнут будет в тот же час.

      ТРЕВОГА

      Тревога жадная меня внутри съедает,

      Дает вздохнуть и снова забирает.

      Себя собой почувствовать я просто не могу.

      Таких страданий вечных не пожелаешь и врагу.

      Откуда ты приходишь, ведьма злая?

      А может добрая, но я тебя не знаю.

      Ты дар мой или ты – мое проклятье?

      Не знаю я от твоих чар заклятья.

      Тебе благодаря я очень остро вижу.

      Поверь, я словом человека не обижу.

      Мне только нужно до души его добраться,

      Чтоб тронуть струны тонкие и наконец сорваться.

      Лететь в тугое светлое пространство

      И лицезреть волшебное убранство

      Такого мира, где тревога – не царица

      и ни за что не перейдет границу.

      КОМ В ГОРЛЕ

      Ком в горле, тупо душат слёзы

      От того, что губят наш народ

      Пойдут унылые колонны и обозы

      На выселки как заклеймённый скот.

      Людям скажут: снова зараженье!

      Они поверят и отдадут детей.

      Проснитесь, уж проиграно сраженье!

      Коварных замыслов чиновничьих затей.

      Пока мы соглашаемся со властью,

      Из нас пьют кровь и делают шашлык.

      Ну отчего на свете все несчастья?

      Да оттого, что не наточен штык.

      ДОРОГА ЛЕЧИТ

      Надену свой рюкзак за плечи и автостопом на Байкал.

      Пусть говорят, что время лечит, не лечит, я проверил сам.

      Ни боль разлуки, ни утраты не может время облегчить,

      Лишь километры автострады помогут раны подлечить.

      И чем извилистей дорога, тем больше хочется идти.

      Смотря вперед, увидеть бога и жизни смысл своей найти.

      Пускай звонят друзья, коллеги, гадают, где ты и зачем.

      А ты шагаешь по планете, сбежав из дома жестких стен.

      В стенах бетонных было тошно, давил и пол, и потолок.