Смена формата. Как справиться с решением самых запутанных мировых проблем. Эрик Найт

к успеху стала для Петреуса идея взять под прицел не самих повстанцев, а связи между ними. Одним из самых важных событий, произошедших во время «Большой волны», было решение суннитских вождей разорвать контакты с Аль-Каидой и связанными с ней боевиками и заключить их с Соединенными Штатами. Это решение суннитских лидеров, известное как «Пробуждение в Анбаре», не было делом рук Петреуса. Сунниты, в конце концов, устали от жестокости Аль-Каиды, ее религиозного пуританства и глобальных амбиций. Однако, важным оказался талант Петреуса в выявлении этого раскола, и вся эта работа того стоила.

      Американские военные в своем отношении к суннитским бойцам переключились с режима «противники» на «союзников», рассматривая их как своего рода местную «коалицию доброй воли». Они также начали предлагать политическую поддержку местным лидерам в восстановлении их позиций в своих поселениях, при этом «кося под дурачка» с иракцами, не принадлежавшими к какому-либо клану, и которым все происходящее казалось весьма подозрительным. Эти политические сети были очень важны для восстановления социальной инфраструктуры страны. Концентрация на действиях подобного рода оказалась гораздо более успешным подходом к решению проблемы, чем применявшаяся ранее тактика «найти и уничтожить». «Анбар – можно было почувствовать, как все изменилось, – говорил позже Петреус Стиву Коллу. – И на самом деле, в первые месяцы весны 2007 года все только начинало набирать обороты».

      Конфликт в Ираке оказался лишь одним из векторов глобальной войны с террором, но он помог обнаружить возможный образец урегулирования ситуации и более значимых масштабов. Если посмотреть дальше и обратиться к примерам Пакистана и Афганистана, то принципы останутся теми же, изменится лишь сам механизм их практического применения. Дэвид Килкаллен, который после «Большой волны» покинул ставку Петреуса и стал советником НАТО по конфликту в Афганистане, считал, что только три-четыре тысячи боевиков (а это лишь одна десятая всех сил Талибана) были убежденными джихадистами, и только четверть вооруженных сил Талибана были солдатами регулярной армии. Остальных он обозначил как «боевиков-совместителей», которых чаще всего толкает на борьбу недовольство местной политикой.

      Предпринятый Килкалленом анализ войны с терроризмом показывал, как военная верхушка медленно подходила к осмыслению скрытой составляющей военных действий. «Военные, как я бы это определил, зациклились на вопросе «Как нам справиться с конкретной вооруженной группировкой в Ираке или Афганистане?», – сказал он мне. – Они сконцентрировали свое внимание на военных действующих лицах – на парнях с оружием, стреляющих по войскам коалиции. Они действовали так, как если бы проблемой являлись боевики повстанческой армии. Но настоящей проблемой были не боевики-повстанцы, но повстанческое движение как таковое. То есть это было совсем иное развитие событий. В своих попытках решить проблему они изначально направили все свои