Любовь@. Наталия Бравая

Теперь же, как говорится, звезды сошлись, и, если у меня получится, посвящу роман своей учительнице Жак Ольге Давыдовне.

      – Самой любимой?

      – Не могу сказать, что мы её очень любили, скорее, побаивались, но и восхищались тоже. Если что не так, у неё было любимое выражение: «Мальчик (или девочка)! Ты шутишь с огнём!» Мне кажется, она нас даже слегка презирала, а вот слушали мы её с открытыми ртами. У неё был талант – литературные герои оживали: учили, предостерегали и многое объясняли. А у нас с ней были вообще особые отношения, почему-то она меня находила способной, отправляла на все олимпиады: «Напишешь стихи о войне и будешь представлять нашу школу на концерте в честь Дня Победы».

      И представьте себе, я писала:

      Кого берёзки обступили живым задумчивым кольцом?

      Кого в тени вы приютили, кто спит здесь тихим, вечным сном?

      Над кем склонился на колено из бронзы воин-богатырь,

      Кому цветы несут бессменно, чья здесь могила, чей здесь мир?

      Дальше не помню…

      Мои сочинения всегда были 5/5, более того, когда я сдавала свою тетрадку, написав сочинение первая, она приносила мне ещё две. В классе было две такие тупанды, что не могли написать ни-че-го, а двойки ей были не нужны. И тогда я, изменив почерк, писала за Веру Тищенко и Катю Петрову – на тройки, конечно.

      А ещё она была невозможной красавицей – смоляные волосы мелким бесом были устроены в какую-то причудливую, я бы теперь сказала, греческую причёску. Тонкая талия, при этом пышные грудь и бёдра. Одевалась с большим вкусом – её муж был военным в чинах – могла себе позволить. Да она могла вообще не работать, но была явно влюблена в свой предмет. А мы, наверное, были влюблены в неё, такое бывает: любили и боялись.

      – Здорово у Вас получилось про Ольгу Давыдовну, а ведь Вы тоже необыкновенная красавица.

      – Да что Вы! Это я сама себя назначила красавицей, а она была – это не одно и то же.

      – Не может быть! Расскажите, если не секрет.

      – Да никакого особого секрета нет, просто я в классе была самая маленькая, и это меня сильно напрягало. Каждый раз, при построении в шеренгу на уроке физкультуры, я вставала перед теми самыми тупандами – Верой и Катей в качестве сатисфакции за помощь (помним – сочинения). Они не возражали, зато физкультурница Наталья Оттовна (педколлектив у нас был интернациональный, как Вы уже поняли) исправно ставила меня на место, то есть в самый конец. На следующем уроке все повторялось; потом я приспособилась вставать на цыпочки – так могла стоять и десять, и двадцать минут, сколько нужно, и она меня оставила в покое. А ещё я была очень стеснительной, краснела, разговаривая даже с одноклассниками. С этим нужно было что-то делать, и я стала приставать к людям – «как пройти», «сколько времени», «подскажите, пожалуйста», и так до тех пор, пока не поняла – я могу спокойно вести диалог. Думаю, тогда до меня и дошло, что человек, во всяком случае женщина, может очень многое, если захочет. Ну, если коротко, то так.

      – Нееет! – взмолился Серега. – Продолжайте, мне безумно интересно.

      – Хорошо, тогда из школьных