Грустная песня про Ванчукова. Михаил Зуев

отдающую ванную.

      – Какое полотенце можно?

      – Вот это, моё, – кивнул Панов. – На кухню иди. Есть сейчас будем.

      В кухонное окно старого барака заглядывал фонарь с улицы. Панов выудил из холодильника кастрюлю. Водрузил на плиту; зашипела и вспыхнула зажигаемая конфорка. Угол кухни был заставлен пустыми бутылками. Панов перехватил взгляд Ольгерда:

      – Пьёт батя. Иногда. Потом сдаём бутылки-то…

      В полуосвещённой от кухонного потолочного фонаря прихожей на вешалке болтался потёртый офицерский китель с изломанными на плечах капитанскими погонами.

      – На сутках отец сегодня. В охране работает.

      Ванчуков кивнул. Пан открыл кастрюлю, поварёшкой помешал суп, чтоб равномернее нагревался.

      – Мама на заводе в вечернюю смену, ночью уже придёт.

      – А брат где? – спросил друга Ванчуков.

      – Брат у невесты сейчас живёт. У неё с родителями квартира прямо рядом с институтом. Ему так сподручнее. Давай поедим, а то требуху подвело, – Серёга стал разливать горячий борщ по тарелкам.

      – Здесь курим, – сказал он, когда тарелки опустели. – У меня можно.

      В комнатёнке ютились кровать, диван и шкаф. У окна большая старая радиола, на полу катушечная магнитофонная приставка.

      – «Нота», – гордо кивнул Пан. – Брат из стройотряда привёз. А радиола даром что старая, ящик-то сам по себе большой. Басы качает что надо! Щас услышишь…

      Ванчуков взял в руки пустую картонную коробку от магнитофонной бобины. Сзади, по линеечке, чёрной тушью, твёрдым «чертёжным» почерком была выведена строчка, которую Ванчуков не видел доселе никогда и нигде:

      Pink Floyd – The Dark Side of the Moon (p) 1973[25]

      Пан нажал на кнопку. С еле слышным скрипом поехали бобины. В динамике медленно, тихо и гулко запульсировал барабан, превращаясь в стук человеческого сердца. Ошеломлённый Ванчуков сел на холодный дощатый крашеный пол, подобрал под себя холодеющие ноги в тонких носках.

      Понял: «Меня здесь больше нет».

* * *

      От Серёгиной халупы до дома было минут двадцать. К вечеру подморозило. Ванчуков поравнялся с входом в овощной, когда в дверях появилась невысокая женская фигурка, тащившая в правой руке тяжёлую сумку. Женщина сделала шаг, нога поехала. Сумка вылетела из руки, упала на бок. Из сумки на заснеженный асфальт веером разлетелись картофелины, кочан капусты и несколько морковок. Женщина, не удержав равновесие, с тихим стоном шлёпнулась на асфальт рядом с крыльцом.

      Ванчуков подскочил в два прыжка, протянул руку. В свете уличного фонаря узнал лицо – соседка из его дома; периодически сталкивались в лифте.

      – Ушиблись? – участливо спросил Ольгерд.

      – Да не то чтобы очень, – задумчиво протянула женщина. В голосе сквозили боль и нелепая обида.

      – Я сейчас! – поспешил заверить Ванчуков и стал собирать картошку с морковью из жирной слякоти.

      Женщина стояла рядом, безучастно наблюдая, как Ванчуков, хватая овощ за овощем, копошится в холодной подножной жиже.

      – Всё, – удовлетворённо сказал Ванчуков.

      – Спасибо, – прошептала женщина.

      – А мы с вами в

25

Пинк Флойд – Обратная сторона Луны, 1973 (англ.).