Безопасный для меня человек. Чхве Ынён

лишь благодаря ее толковому мужу.

      После того происшествия родители Хёчжин запретили ей ходить к нам в гости, и мы утешались короткими и неловкими встречами во дворе или на школьной площадке. А осенью Хёчжин уехала обратно в Чхильгок.

      От мамы я узнала, что отец Хёчжин прилично заработал в Сеуле и теперь собирался открыть в Чхильгоке свою автозаправку. Я ждала, что Хёчжин сама расскажет мне об этом, но она вела себя так, будто ничего не происходило. И лишь за два дня до отчисления она позвонила в нашу дверь и позвала меня на улицу.

      Мы пошли в прокат и вернули все прочитанные комиксы, забежали в наш любимый канцелярский магазин поразглядывать наборы для писем и разные безделушки. На обратной дороге мы зашли на площадку и катались там на карусели. Когда сидела я, раскручивала Хёчжин, а если садилась она, то раскручивала я. За все это время она не обмолвилась ни словом о переезде. Когда руки совсем пропахли железом и начало подташнивать, мы собрались по домам.

      – Я приеду в гости на каникулах. Звонить не смогу, дорого.

      – Тогда как мы будем?

      – Я отправлю тебе письмо. Отправлю, как только приеду.

      Я оттолкнула руку Хёчжин с оттопыренным в знак обещания мизинцем и в слезах пошла домой.

      Мы обменивались письмами даже после того, как перешли в среднюю школу. Тогда я впервые начала писать. Я и раньше вела дневник для школы и записывала впечатления о прочитанных книгах, но осознала, что делала это принудительно, лишь начав сочинять письма для Хёчжин. На день рождения я отправила ей желейных червяков и кассету, на которую записала с радио свои любимые песни. Но наша дружба по переписке с самого начала была обречена на скорый конец. Каждый день мы становились другими. Прошел всего год, но за это время изменились и наши лица, и наши тела, мы стали выше, начали по-новому воспринимать мир, и события годовалой давности казались теперь совсем далекими. Наша переписка прервалась с окончанием первого класса средней школы.

      Я всегда считала, что мы с Хёчжин совсем разные. Глядя на нее, я радовалась, что мне повезло родиться не в такой семье, как у нее, и брезгливо наблюдала за тем, как она силилась сохранить свою гордость. Так я могла убедить себя в том, что нахожусь в более выигрышной позиции, чем она.

      «Мама родила сына. Теперь и у меня появился братик, – рассказывала я в своем последнем письме Хёчжин. – Теперь мы будем самыми счастливыми. Мы…»

      Уходящая ночь

      Оказалось, что квартира у Чухи довольно большая: гостиная, просторная спальня, а в старой ванной комнате нашлось место даже для настоящей ванны. Свет проникал плохо, поэтому и в такой ясный день было темно, как вечером. Юнхи поставила чемодан у стены и стала осматриваться.

      Интерьер был настолько скромным, что дом выглядел почти пустым. Предметов декора не было совсем, а из крупной мебели – только платяной шкаф. В зале стояли трехэтажная книжная полка и прислоненный к стене складной обеденный столик из пластика. На кристально чистом окне без штор не было ни единого пятнышка. С лоджии выглядывали пылесос и мусорное