Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии. Моника Блэк

с магическим мышлением Третьего рейха. Ушел мифологизированный культ вождя, мистицизм крови и почвы.

      Такие национальные идеи обеспечивают единство и целостность, сглаживают противоречия. Вдумчивые критики заметили, что молодая Федеративная Республика Германия несколько напоминала фильм в жанре нуар, получившем широкую популярность в Голливуде в 1930–40-х гг., но восходившем в своей эстетике к немецкому экспрессионизму. Нуар играет с глубинными и поверхностными явлениями, тенью и светом, подчеркивая: то, что необходимо знать, не всегда исчерпывается видимостью, а глянцевая личина может скрывать нечто гораздо менее привлекательное. Под глянцем Западной Германии, совсем близко к поверхности, таилась и не давала покоя неистребимая память о войне и преступлениях, которые, собственно, и привели к созданию государства[37]. Более того, сюрреалистически резкий переход – от кровавой диктатуры к демократии, от широкомасштабного присвоения имущества и массовых убийств к «нормальной жизни» – в огромной мере обусловливался интеграцией нацистских преступников в общество. По большей части спасенные от судебного преследования, многие из них обнаружили в гуще изменившихся экономических и политических реалий новые многообещающие сферы деятельности. Во многих профессиях (от государственного управления, юриспруденции и полиции до медицины и образования) все места были заняты бывшими нацистами.

      Диссонирующие противоречия этого перехода невозможно объяснить сухой статистикой безработицы и ВВП[38]. Чтобы оценить мрачные стороны первых лет Западной Германии, нужна открытость к другим реалиям. По замечанию одного ученого, литература этого периода повествует о «волшебных очках, хромых пророках, игрушках на тему войны, об играх и спорте, мощных моторах, роботах и водородных бомбах, абортах, самоубийствах, геноциде и смерти Бога»[39]. Такие явления и артефакты невозможно ровненько уложить в рядок – острые края обязательно будут торчать. Газеты того периода предлагают также противоречивые материалы: реклама хозяйственного мыла, представляющая домохозяйку с идеальной укладкой и осиной талией, в хрустящем белоснежном переднике, соседствует с заметкой о безымянных массовых захоронениях, только что обнаруженных в местном парке.

      Даже самые объективные наблюдатели после Второй мировой войны поражались, сколь мало изменила немцев их недавняя история. Наиболее известным из этих толкователей была Ханна Арендт, немецкий философ еврейского происхождения, бежавшая с родины в 1933 г., но приехавшая посетить ее из своего нового дома, Соединенных Штатов, в 1949-м. Казалось, страна продолжает жить так, словно ничего особенного не произошло. Нигде больше в разоренной Европе ужас недавних лет «не ощущался и не обсуждался меньше, чем в Германии», писала Арендт. Она поведала об индифферентном населении, невозмутимо обменивавшемся почтовыми открытками с изображением уничтоженного и исчезнувшего

37

Philipp Felsch and Frank Witzel, BRD Noir (Berlin: Matthew& Seitz, 2016).

38

Во время холодной войны история Западной Германии определялась немногочисленными взаимосвязанными парадигмами – модернизация, демократизация, американизация, основы которых лежат в сферах экономики и политологии. Ближе к настоящему времени культурологи, в том числе изучающие воспоминания, эмоции, гендер, сексуальность, расу, войну и семью, внесли вклад в формирование многомерного образа послевоенной жизни и общества. Книги, посвященные, как данная, главным образом самым первым послевоенным годам, включают наряду с прочими: Anna Parkinson, An Emotional State: The Politics of Emotion in Postwar West German Culture (Ann Arbor: University of Michigan Press, 2015); Werner Sollors, The Temptation of Despair: Tales of the 1940s (Cambridge: Harvard University Press, 2014); Jennifer Evans, Life Among the Ruins: Cityscape and Sexuality in Cold War Berlin (Basingstoke: Palgrave, 2011); Svenja Goltermann, Die Gesellschaft der Überlebenden: Deutsche Kriegsheimkehrer und ihre Gewalterfahrungen im Zweiten Weltkrieg (Stuttgart: Deutsche Verlagsanstalt, 2009); Frank Biess, Homecomings: Returning POWs and the Legacies of Defeat in Postwar Germany (Princeton: Princeton University Press, 2006); Heidi Fehrenbach, Race After Hitler: Black Occupation Children in Postwar Germany and America (Princeton: Princeton University Press, 2005); Jörg Echternkamp, Nach dem Krieg: Alltagsnot, Neuorientierung und die Last der Vergangenheit, 1945–1949 (Zurich: Pendo Verlag, 2003); Hanna Schissler, The Miracle Years: A Cultural History of West Germany, 1949–1968 (Princeton: Princeton University Press, 2001).

39

Alan Frank Keele, The Apocalyptic Vision: A Thematic Exploration of Postwar German Literature (Potomac, MD: Studia Humanitas, 1983), ix–x, 30–33.