Восемь-восемь. Анатолий Бимаев

хотя бы на донышке, а эта чертова дверь оказалась закрытой. Я лихорадочно дергал на себя ручку, вырывая дверь с косяком, пока, наконец, меня не осенило, что она открывается внутрь. Вот до чего я дошел!

      – Парень! – услышал я вечность спустя, идя по торговому залу.

      Я обернулся. Две девчонки, еле борясь со смехом, показывали мне пальцами на задницу.

      – У вас там бумага прилипла.

      Я провел ладонью по джинсам. Так и есть. Клочок туалетной бумаги болтался у меня на штанах, заправленный под ремень, как рубашка. Если бы я не был так сильно измотан, то, верно, смутился бы. Но не сейчас. Я бросил бумагу в коробку для чеков. Теперь этот уголок магазины выглядел как инсталляция современного искусства в какой-нибудь Третьяковке.

      – Спасибо, – произнес я.

      Девчонки прыснули смехом. Одна из них, схватив подружку под локоть, потащила ту в глубину торгового зала, куда-то в отдел собачьего корма и памперсов. Там они захохотали во всю силу легких.

      Поздним вечером я стоял на парковке у «Наутилуса», ожидая, когда люди ломанутся с сеанса. Мне нравилось прохлаждаться возле кинотеатра. Хлебное место. Взять пассажира здесь было значительно легче, чем вырвать заявку по рации. И, в отличие от вокзалов и торговых центров, куда я уже пытался залезть несколько раз, кинотеатр не был поделен между бомбилами. Ты мог спокойно тягать клиентов одного за другим, и никто не подошел бы к тебе с просьбой исчезнуть подобру-поздорову.

      Я сидел в машине, любуясь афишами кинофильмов, уверенный, что неприятности на сегодня закончились. И тут откуда-то из подворотни ко мне вышел тип в замызганной куртке.

      – Закурить не найдется, – произнес он.

      Я молча протянул сигарету, дав подкурить.

      Но тип стоял и не уходил, уставившись на меня немигающим взглядом. Я никогда не видел подобного. Казалось, в его глазах тушили окурки. Вместо зрачков у него зияли черные дыры с рваными кромками.

      – Латинский язык, – вдруг сказал он серьезно.

      – Какой латинский язык?

      – Всем встать. Началась лекция. Выйти из аудитории.

      – Ты в своем уме, дядя?

      – Индоевропейская семья, Италийская ветвь. Германский язык, итальянский язык, английский язык, румынский язык, восточно-романские языки Балканского полуострова.

      Рука сама потянулась к замку зажигания, но ключа там не оказалось. Незадолго перед появлением сумасшедшего я выходил из машины размяться, а когда вернулся – оставил ключ в кармане джинсов. Теперь это обстоятельство выходило мне боком. Приготовившись к тому, что мужик вцепится зубами мне в горло или что-нибудь в этом духе, я сжал кулаки. Копаться в штанах в столь напряженный момент я посчитал неблагоразумным.

      – Тишина, когда я разговариваю. Всем встать.

      – Дядя, плыви отсюда, понял?

      Похоже, мне читали лекцию. В двенадцатом часу ночи. При этом на небе светила луна в полной фазе. Ученая жуть, да и только.

      – Выйти из аудитории.

      Неожиданно тип развернулся и пошел прочь. Я провожал его совершенно ошарашенным