Ведьмы живут на крыше. Наталья Мазуркевич

Видно, таково его предназначение.

      – А какое у вас? – не удержалась от любопытства я, зная, что каждый ши получает на пятнадцатилетие предсказание, определяющее его судьбу.

      – Искать свое место вдали от дома, – усмехнулась девушка. – И помогать тем, кому моя помощь необходима. Например, другим беглецам.

      Намек был столь прозрачен, что у меня покраснели щеки.

      – У меня все хорошо, – неловко призналась я и, сама не веря в собственную ложь, добавила: – Насколько это возможно.

      – Разумеется, – кивнула Рен-ши и неожиданно больно уколола меня невесть откуда взявшейся иголкой. – Терпи, так надо, – вот и все ее объяснения, когда я посмотрела на нее с недоумением и мукой. – Потом спасибо скажешь. Возвращаю тебе то, что твое по праву. – И она снова меня уколола. На сей раз куда-то под лопатку.

      Я хотела было дернуться, сойти с проклятого табурета и выскочить за дверь, но тело отказывалось повиноваться. Оно стояло и равнодушно ожидало новый укол, пока мечущееся сознание пыталось этому воспрепятствовать. А в груди начинало разливаться незнакомое тепло. С каждым ударом сердца, с каждой новой вонзившейся иглой… Тепло превращалось в жар, запертый внутри, но стремящийся выбраться, вырваться наружу, явить себя миру и – защитить меня.

      Понимание последнего было столь четким, что я не сдержала удивления. По телу прошла обжигающая волна. Стон сорвался с моих губ, вторя резкой боли внутри. Но все длилось не больше мгновения, а после мое тело накренилось, и я чуть не упала с табурета, вовремя подхваченная ши.

      – Все-все. Больше не буду колоть, – пообещала девушка, укладывая меня на низкий диванчик со смешным названием козетка. – Полежи пока. И сегодня воздержись от любых тонизирующих отваров. Если голова разболится или пальцы будут плохо слушаться, не пугайся. Это нормально. Слишком хорошо над тобой поработали. – Рен-ши присела рядом, коснулась моего пылающего лба и нахмурилась. – Скажешь Марле спасибо, что сразу ко мне потащила. Могла бы и выждать пару дней, пока бы гардероб обсуждали. А там и поздно могло стать.

      – Поздно для чего? – Я нашла в себе силы приподняться, но ши лишь ткнула мне в грудь пальчиком, и я рухнула обратно.

      – Для силы твоей. – Рен-ши поморщилась. – Сколько тебе уже? Восемнадцать-девятнадцать? – Я моргнула, кивать лежа было сродни подвигу. – Вот-вот. Пока ребенок маленький – силу от него закрыть легко. Не знаешь о ней, не сопротивляешься. Куда взрослые привели, где посадили – там и сидишь. Делаешь, что скажут. – Рен-ши горько усмехнулась. – Да только потом, как расти начинаешь, чувствуешь, что не так с тобой что-то. Сны странные не снились? Убежать подальше не хотелось?

      – Хотелось, – призналась я, но слабо заметила, срываясь на шепот: – Но всем подросткам хочется. Разве нет?

      – Не так, – улыбнулась Рен-ши и погладила мои волосы. – Разве тебе хотелось подвигов и славы? Доказать глупым взрослым, что знаешь и умеешь лучше? Вас, запертых, обычно не к людям тянет, а от них. Подальше от людей, подальше от тех, кого запертый