Свет маяка. Александр Феликсович Каменецкий

делаешь это не для себя. Не только и не столько для себя. Пойми, служение братству – это ответственность и привилегия. Многие тщатся оказать хоть малейшую услугу братству, но им не доверяют. Пусть ты и не знаком с братством и его делами, просто поверь на слово. Это значимо для всего мира. На тебя надеются.

      – Хорошо, – покорно кивнул мальчишка. И вдруг спросил: – А если я повстречаюсь с кем-то из братьев, как мне их узнать? Может, есть какой-то тайный знак?

      – Встретишь брата или сестру? Нет, тайных знаков нет. Мы всегда узнаём друг друга. Тебе же узнать брата будет очень непросто. Братья путешествуют по миру, но обычно стараются оставаться неузнанными. Дела братства трудны и опасны, у нас немало врагов. Ну и братьев не слишком много, хотя помощников у братства не так уж мало. Но зачастую и они не знают друг о друге, если не заняты одним делом. В общем, вряд ли ты встретишься с кем-то из братьев, рассчитывай на свои силы.

      – Жаль, – вздохнул Славка. – Ну я пошёл?

      – Я буду ждать твоего возвращения.

      Славка не обернулся, пусть это выглядело слегка невежливо. Он попытался отринуть всё лишнее, сосредоточился на поиске пути, двинулся к обрыву. Надолго его не хватило, от открывающегося простора захватывало дух. Похоже, за это время ветер стих, море казалось почти спокойным. Оно было похоже на мятую тёмно-синюю бумагу, которая, правда, всё время шевелилась, образуя новые складки и разглаживая прежние. Славка вытянул шею, заглядывая за грань обрыва в поисках тропинки, но стараясь не подходить слишком близко к краю. Высота его пугала. Он двигался вправо. Мыс, на котором стоял маяк, изрядно выдавался в море, нарушая почти прямую береговой линию, и был единственной частью скалы свободной от леса. Мальчишка прошагал вдоль обрыва почти до самого конца открытого пространства. Туман над соснами уже развеялся без следа. Славка с тоской и сомнением удостоил стену деревьев долгим взглядом и отвернулся. Зашагал в противоположную сторону, то и дело бросая недоверчивые взгляды в сторону близкого края пропасти и выбирая место куда поставить ногу. Пришла в голову странная мысль, что он должен был разучиться так свободно ходить, что даже выздоравливающие долго и упорно учатся ходить заново, что так как с ним в принципе не может быть никогда. Он безжалостно скомкал эту мысль и вышвырнул её с обрыва. У него всё по-другому, вот так вот сразу и навсегда, и он не собирается спорить с фактами, его всё устраивает. И он докажет, что так случилось не зря. Славка взглянул на башню, вздымающуюся над головой. Представил, как будет гореть яркий свет, как его лучи подарят кому-то надежду. В груди у него стало тепло. Достойное дело. Он непременно сделает всё как надо.

      Он обнаружил спуск, уже практически обогнув маяк, позади башни. Хотя тропинкой это мог назвать только отчаянный экстремал, ну или привычный к таким путям горец. Скальный карниз, шириной едва ли в метр в самой широкой части, спускался постепенно и неуклонно сужался. Хорошо хоть, что снижался он довольно полого, но уступ следовал изгибу мыса, и Славка не мог разглядеть, что там дальше. Мальчишка ступил на тропу, сделал несколько