Звезда на одну роль. Татьяна Степанова

где-нибудь по Рязани, по Казани шуруют.

      С цыганским притоном управились только к четырем часам. Катя украдкой вздохнула: «Нет, нелегкий хлеб у сыщиков. Нелегкий. Весь день на ногах и…»

      – Эх, буфет закроется, пока до главка доедем! – сокрушался Марголин на обратном пути. – Я есть хочу, как стадо динозавров!

      Дома, в «управе», Катя только-только успела сбросить шубу и включить самовар в розетку, как вдруг зазвонил телефон. Она подняла трубку.

      – Петровская? Привет, Колосов.

      – Здравствуй, Никита.

      – Ты просила взять тебя как-нибудь на место происшествия… Если хочешь – едем.

      Катя с тоской взглянула на начинающий закипать самовар. Да, это правда. Как-то она заикнулась о таком своем желании. Колосов тогда от нее просто отмахнулся. А тут вдруг… Что же случилось? Зачем он берет ее с собой? Ведь шеф «убойного» никогда ничего не делает просто так, он…

      – А что произошло?

      – Убийство. На пятьдесят пятом километре Ленинградки. Ну ты едешь?

      – Я иду, Никита.

      Она выключила так и не вскипевший самовар, погасила свет в кабинете и поспешила в розыск.

      У дежурки стояли два сыщика, оба недовольные и хмурые. Колосов закрывал на ключ дверь своих апартаментов.

      – Саша, фонарик взял? – спросил он. – А то в прошлый раз у эксперта батарейки сели, так спички пришлось жечь.

      – Взял, Никита, – ответил опер.

      Они сели в белые розыскные «Жигули». Колосов водил машину сам.

      – Поехали, – объявил он и, лихо развернувшись в переулке, вырулил на Тверскую.

      Катя молча смотрела в окно – дорога, снова дорога и сумерки. Мартовские сумерки. Вдоль Ленинградского шоссе зажигались фонари.

      На душе ее скребли кошки. Вот ведь человек! Вечно всем недоволен. Когда мало впечатлений – плохо, писать не о чем. Когда много – тоже плохо: устала, надоело, спать хочется, спину от долгой тряски в машине ломит. Часы на приборной панели показывали половину шестого. Пока доедешь до этого 55-го километра, будет уже семь, а там…

      Молодой рыжий и веснушчатый оперативник, сидевший справа, угостил ее жареной картошкой из пакетика. Картошка была соленой и хрустящей. Навстречу по шоссе неслись грузовики, «Икарусы», легковушки. У Водоканала возле автозаправки «Шестиногая собака» выстроился длиннющий хвост машин. Быстро темнело.

      – Бензина хватит, Никит? – спросил рыжий Катин сосед.

      – Я у шофера шефа позаимствовал.

      – Дал?

      – Скрепя сердце. Только тебе, сказал, потому что уважаю.

      Проехали Химки. Шоссе ложилось под колеса мокрой черной лентой. Километры, километры… Катя притихла. Ее терзало только два жгучих желания: есть и спать. Она устала от цыганского притона, она…

      – Вон прокурорская «Волга» фарами мигает. Ребята из ОВД уже давно на месте, – заметил рыжий. – Там снег, наверное, глубокий в кювете, Никит? Как думаешь? Сапоги бы резиновые, да где их взять?

      Снег действительно оказался глубоким, почерневший, ноздреватый. Катя ползла по следам Никиты, его широкая