Звезда на одну роль. Татьяна Степанова

дальше – сосновый лесок по обеим сторонам шоссе, домики, деревеньки. У железнодорожного переезда Львов свернул с автомагистрали на заснеженный проселок. «Жигули», точно желтая жаба, заскакали по ледяным колдобинам.

      – Камеру держите! – завопил Марголин, Катя вцепилась в спинку переднего сиденья.

      – Вон тот дом, – указал один из оперов на одиноко стоявший у подножия невысокого холма, поросшего жидким леском, двухэтажный кирпичный особняк, огороженный высоким забором. У настежь распахнутых железных ворот – три легковушки и маленький автобус. – Крепость взята. Уже и без нас.

      – А кто там живет? – спросила Катя, разглядывая мощные кирпичные стены, железную крышу и сводчатые окна особняка.

      – Кто-кто в теремочке живет? Братья ромалы, – усмехнулся опер, – цыганское племя. Египетские короли.

      К их машине уже бежал Валентин Петров из отдела по борьбе с наркотиками.

      – Быстрей подключайтесь! – крикнул он. – Дусю уже привезли. Сейчас она скажет свое веское слово.

      Катя хвостом прицепилась к Марголину, вооружившемуся «Панасоником». Они взошли на каменное крыльцо и открыли дверь цыганского дома. Шум, визг, вой – Катя едва не оглохла. В прихожей – гора обуви: детские башмаки, больше похожие на опорки, женские сапоги и туфли со сбитыми каблуками. И ни одного мужского ботинка!

      В огромной комнате, смахивающей на спортивный зал, никакой мебели, только ковры на полу и на стенах. Грязные, затоптанные ковры. В углу на корточках сидели пять жирных старых цыганок и две молодки. Все одеты по турецкой моде: в нелепых кофтах с кружевами и люрексом, цветастых юбках. Над ними, «яко утес на Днипрэ», возвышался омоновец. У окна застыл второй.

      Женщины галдели наперебой, то и дело тыкали грязными пальцами в сторону милиционеров и время от времени начинали подвывать. Одна из старух, этак килограмм на полтораста, поднялась с корточек и, выпятив вперед увесистый бюст, подплыла к омоновцу.

      – Где ваш начальник? – пророкотала она хриплым басом. – Давай его сюда!

      – Сейчас подойдет, – невозмутимо ответил тот.

      – Не кричи, не кричи, тетя Маша! – миролюбиво отозвался из коридора Петров.

      – Сюда иди! Объясняться будем! В мой дом ворвались! Это что?! – гудела тетя Маша.

      – Ты мне лучше скажи, что за гости у тебя на кухне, как дрова, лежат? – спросил Петров.

      – Я их не знаю! – отрезала цыганка. – Переночевать попросились, мы пустили.

      – Пустили да «травкой» и угостили. Опием, – уточнил Петров.

      – Не было этого! Никакого опия нету! – Агатовые глаза цыганки яростно блеснули. – Ищите! Хоть весь дом обшарьте – ничего не найдете! Крестом клянусь!

      Марголин ринулся на кухню. Катя пошла за ним. Там ее поразила удивительная смесь грязи и комфорта. Ржавая раковина, потолок весь в потеках, стены заляпаны жирными пятнами. Зато – два огромных холодильника «Дженерал электрик», две микроволновые печи, липкие и жирные на ощупь, тостеры, ростеры, электрочайники, кофеварки. Все это немытое, тусклое, захватанное.

      На