Звезда на одну роль. Татьяна Степанова

Ты не смотри, что они дурачатся, шутят. В них, – Катя указала глазами на столик Куртуазных Маньеристов, – может быть, в одних только это солнце и светит.

      – Светит, да не греет. – Кравченко скривил одну из своих обычных двусмысленных гримас. – Но где этот чертов Пьеро? Половина одиннадцатого уже. Долго это все продлится?

      И тут на эстраде появился Пьеро. Под сильно стилизованным гримом Катя никогда б не узнала Лавровского, даже если бы видела его каждый день. Густо напудренное лицо, ярко накрашенные губы, глаза и брови – черные от краски. Он кутался в просторный огненный балахон. Искусно имитируя голос Вертинского, он спел несколько песен. Зал притих.

      – Как его к нам затащить? – шепнул Кравченко. – Прямо со сцены, что ль? – Он сделал вид, что хочет встать.

      Катя поймала его за рукав пиджака. Вадя, хлебнувший шампанского, вполне мог выкинуть какое-нибудь шумное коленце – в его синих глазах уже мерцали опасные искорки.

      – Тише, подожди. Мы его потом отловим. После вечера.

      На эстраду стремительно взлетел Магистр Ордена Вадим Степанцов.

      – О, тезка мой, – хмыкнул Кравченко. Он явно заинтересовался.

      Не блондинка она и совсем не брюнетка,

      Нет, Мальвина – особа особенной масти…

      По залу волной прокатился восторг. Девицы, облепившие столики «на галерке», взвизгнули.

      Ты сбежала, Мальвина, ты скрылась, Мальвина,

      Ты смоталась и адрес оставить забыла…

      Степанцов был в ударе. Кравченко тихо поднялся из-за стола и вышел из зала. Катя этого даже не заметила.

      Я на днях повстречал дурака Буратино,

      Бедный малый свихнулся на поисках кладов…

      После «Мальвины» Степанцов читал много и охотно. Зал восторженно гудел. Хлопали пробки, шампанское лилось рекой.

      – Вечер в Византии! Последний вечер в Византии перед нашествием варваров! – восклицал ведущий.

      Кравченко вернулся.

      – Айда, Катька, иначе он сделает ноги, уже грим смывает.

      – Ты его видел?

      Вместо ответа он потянул ее за руку. Катя с сожалением поднялась. Вадим провел ее по пустому темному вестибюлю, открыл какую-то дверь, и они очутились на черной лестнице. Поднялись на второй этаж. В комнатке напротив лестницы галдела «Рампа»: музы в хитонах, танцовщица танго, еще какие-то загримированные актрисы.

      – Это бабская гримерная, – шепнул Кравченко. – Мужики – следующая дверь.

      Они вошли в освещенную комнату. У большого зеркала за столиком, уставленным коробками с краской, сидел Пьеро. Он успел уже снять часть грима и теперь намазывал лицо кремом.

      – Привет, – развязно поздоровался Кравченко.

      – Добрый вечер, вы… ко мне? – Лавровский был удивлен.

      – Здравствуйте, я Петровская, мне Борис Бергман поручил передать вам плохую весть: Света Красильникова умерла. – Катя взяла сразу с места в карьер.

      – Света? – Лавровский уронил на пол тампон, которым он размазывал по лицу крем. – Умерла?

      – Вас еще не известили? – Это не стыковалось с первым заявлением,