Река времени. Александр Ли

Ответил учитель.

      – Ну, ладно, соловья баснями не кормят, потом поговорим. Давай, есть будем.

      Дед поднял рюмку, выпил, крякнул и принялся за картошку. Башмаков выпил вслед за ним и, пытаясь обуздать свою жадность, начал есть. Самогонка, предложенная дедом, отдавала керосином, но внутри уже разлилось приятное тепло. Алкоголь на голодный желудок моментально затуманил голову, картошка с мясом, поглощаемая учителем, плотно ложилась в организме, и блаженное ощущение сытости уже наполняло Башмакова. Дед ел мало, как будто старался оставить побольше голодному учителю. Когда в сковороде осталось совсем чуть, Башмаков насытился и, отложив ложку, с благодарностью посмотрел на старика.

      – Спасибо вам Степан Васильевич, за приглашение, за еду. Я ведь сюда не по своей воле пришел.

      И Башмаков начал повествование о своих приключениях. Сначала он хотел просто рассказать, что с ним случилось, начиная с фермы, но, путаясь и сбиваясь, учитель выложил старику все о своей жизни. Дед слушал его молча, положив голову на ладонь, он, смотрел на учителя своими подслеповатыми, но живыми глазами. Когда учитель останавливался передохнуть, дед ждал его минуты две, а потом, переложив голову на другую ладонь, произносил «Ну-ну», и Башмаков продолжал рассказывать. Монолог получился долгим, за окном уже начало смеркаться и дед, поднявшись, сходил за спичками и засветил фитиль в плошке. Когда учитель выложил деду все про свою жизнь и поток его красноречия иссяк, в доме наступила полная тишина. Фитиль, освещавший стол, тихо потрескивал, в доме стоял полумрак, Башмаков через стол посмотрел на старика, тот молчал, и ему показалось, что он уснул, но когда учитель пошевелился, дед вздохнул и сказал:

      – Да, Николай Григорьевич, жизнь тебя изрядно побила, однако, самое главное то, что живой ты остался и за это тебе надо сказать спасибо, прежде всего себе.

      – В каком смысле себе? – Удивленно вскинул брови Башмаков.

      – А в том смысле, что, жить-то ты хочешь, али нет? – Ответил вопросом дед.

      – Конечно, хочу. – Кивнул учитель. – А причем здесь это?

      – А притом, милай, что если человек хочет жить, то он и смерти в морду плюнет, лишь бы себе еще времени отмерить. Вот ты же от вояк убег? Убег! А мог бы и руки поднять, сдаюсь мол. От собак убег? Опять же убег! А мог бы забиться в угол и смерти ждать. Ан нет, не захотел помирать! Знать в тебе новый человек родился! – Показал на учителя пальцем, дед.

      4

      Башмаков испытал чувство искренней благодарности к человеку, который слушал и понимал его. В жизни учителя таких людей не было никогда и сейчас, сидя в темном доме, стоявшем посреди заброшенной деревни, он впервые за свое существование был счастлив. Счастлив тем, что его не оттолкнули как отверженного, накормили и стараются понять его жизнь и помочь душевным словом и добрым наставлением.

      – Скажи-ка мне, Николай, ты как дальше жить-то думаешь, по правде али по совести? – Этот вопрос ввел Башмакова в ступор.

      – Как это? – Не понял он.

      – А так, что ежели по правде,