Война на двоих. Мария Сергеевна Кольцова

осоножки, лодочки, оксфорды.

      Никто в Берлине не проклинал туфли как Мари. Ей, конечно, не нравились и тонкие платья с узкой талией, и гламурные шляпки. Но туфли она особенно ненавидела. Постоянные мозоли и шрамы, боль и страх споткнуться на мельчайшем камушке – разве это дело? Из-за необычного взгляда на модные тенденции ее даже выгнали из школы. Ну что поделать, если учебная форма и на вид, и на ощупь будто тюремная роба? Да что там роба – хуже. Та хоть не жмет со всех сторон.

      – Зато теперь я полностью свободна! Свободна от всех ограничений и обязательств!

      Утопив руки в глубоких карманах штанов и громко, будто всем назло, шаркая ботиночной подошвой, девочка в грубой, полу-расстегнутой серой рубашке неспешно прогуливалась по городским улицам. Если бы автором этой повести был неисправимый романтик, в этом месте он бы обязательно приписал, как красиво развевались ее золотистые, сияющие, длинные волосы. Но повесть эту написал отнюдь не романтик. Поэтому этого уточнения здесь не будет. Да его и не было бы, будь автором и романтик, так как у Мари этих самых великолепных волос не имелось. Своей остриженной головой она чрезвычайно гордилась. Ни разу в жизни она не видела девушек, чьи волосы бы не касались плеч. Даже в журналах.

      – Почему так стричься до сих пор не модно? Это ведь так удобно! Можно не тратить все утро на расчесывание и завивание кудрей. Просто встала и пошла! Вот женщины странные…

      По дороге проносились черные лакированные автомобили, у бордюра испуганно волочились велосипедисты, шумели набитые людьми трамваи. Жизнь в Берлине кипела – будто война и не начиналась. Мари даже и представить не могла, как это – война. Со школы она помнила только то, что страшнейший враг Германии – евреи, что война – с ними, что евреи – враги культуры, их цель – разрушить все и править миром. Больше ничего о войне она не знала, да и не хотела знать. Зачем забивать голову ненужными мыслями?

      Девочка свернула в знакомый переулок. Скоро она уже будет дома. Наверняка фрау Катрин напекла булочек и ждет ее к уроку. После позорного отчисления Мари из школы-интерната эта старая добрая женщина приютила ее у себя, и, будучи бывшей учительницей, занялась ее образованием. Мари всегда занималась с ней с удовольствием, ведь ее ждали удобное кресло-качалка, черный чай с базиликом и душевная беседа за книгой.

      Из раздумий девочку выдернул чей-то пронзительный крик. Посреди бела дня, под окнами, из которых выглядывали заинтересованные люди, избивали мальчика. Трое рослых белокурых парней повалили бедолагу на землю и безжалостно колотили его ногами. Вся сцена сопровождалась смехом как самих мучителей, так и «зрителей». Несчастный отчаянно пытался закрыть лицо руками и еще больше съежиться, чтобы боль от ударов не казалась настолько сильной. Мари аж затрясло от ярости. Не раздумывая, она подлетела к одному из хулиганов и отвесила ему смачную пощечину. Вздрогнувший юноша поднес ладонь к горячей и красной от удара щеке и гневно уставился на девушку. В его глазах играло бешенство.

      – Ты… что это? Ты… это… совсем ку-ку?

      Его товарищи тоже наконец оставили «жертву» в покое и с изумлением рассматривали неожиданного соперника.

      – Вот вляпалась! Их трое, а я одна. Неужели придется «включать мальчика»? Хотя, а как иначе…

      Мари глубоко вздохнула и решила – пора.

      В ту же секунду жаркий дневной воздух разрезал абсолютно естественный мужской баритон:

      – Я вам, мелюзга, не кукушка. Зачем дурью маетесь? Знаете, что с такими как вы обычно делают?

      Лица парней мгновенно приобрели цвет белой, но не самой свежей простыни. Они, затаив дыхание и хватая друг друга за локти, начали отступать назад, все дальше и дальше, пока не скрылись за ближайшим поворотом.

      – Бывают же черствые люди.

      Мальчик продолжал лежать на земле, закрыв лицо руками. Мари склонилась нам ним и ласково похлопала по руке:

      – Все хорошо, они ушли. Можешь не прятаться.

      Подушечки его пальцев медленно прошлись вниз до подбородка и через пару мгновений окончательно оторвались от загорелой кожи, однако глаза упорно не хотели открываться. Мари невольно улыбнулась.

      – Правда, они ушли. Совсем.

      Мальчик свел брови в недоумении:

      – Ты девочка?

      – Да.

      – Откуда ты здесь?

      – Пришла к тебе на помощь.

      – Ой-вей, насколько же я слаб, что мне буквально спасла жизнь женщина.

      Мари засмеялась. Мальчик наконец открыл глаза.

      – Вставай, я помогу тебе, – девочка протянула парнишке руку. Он крепко ухватился за нее и рывком поднялся, подавив хриплый стон. Мари позволила ему на нее опереться и они, покачиваясь, медленно пошли по переулку.

      – Тебе ведь в эту сторону? – поинтересовалась она.

      Утвердительный кивок.

      – Меня кстати Мари зовут.

      Мальчик бросил на девочка удивленный взгляд. Она слегка смутилась.

      – Ну, Мари… Официально Мария. Мария Эргард.

      – А меня