Прогрессор. Игорь Милорадов

свой диплом в качестве некоего пособия. Переплет был давно порван, и диплом состоял из отдельных листков, которые я собрал и теперь храню дома. В память об институте и моем ректоре А. А. Воробьеве. Вот такие странные воспоминания и связанные с ними ассоциации возникают у меня, когда я слышу эту фамилию.

      Геннадий Антонович Сипайлов

      Геннадий Антонович был моим первым, после школы, настоящим учителем, чувство благодарности к которому во мне никогда не умирало. Меня до сих пор потрясают его способности отличать плохих людей от хороших, умных от не очень умных, перспективных от безнадежных. Если с годами я и сам научился двум первым способностям, то последняя – о перспективе – так и осталась для меня тайной за многими печатями. А ведь именно эта способность – первопричина массы докторов наук, вышедших «из-под» Г. А. Сипайлова! Но тут я хочу рассказать о двух других качествах Геннадия Антоновича, о которых частенько вспоминаю, а одно из них даже пытаюсь перенять. Речь о том, как он читал лекции. Это было совершенно удивительное зрелище и слушаще, если так можно сказать о лекции. Он читал нам два курса – «Электрические машины» (на 3-м курсе института) и «Проектирование электрических машин» (на 4-м курсе). И оба раза эффект воздействия лектора на меня был совершенно потрясающим. Причина такого воздействия мне долгое время была непонятна, пока я сам не начал читать лекции и не разобрался, в чем дело.

      У нас, должен сказать, было много хороших лекторов. Вот, например, в одном из семестров Г. А. Сипайлова частенько замещал Е. В. Кононенко, ставший потом и доктором наук, и профессором. Читал он, откровенно скажу, хорошо – грамотно, гладко, понятно. Но после Г.А. удивительно скучно было его слушать! Сначала я думал, что все дело в эмоциях: Геннадий Антонович – человек ведь куда более эмоциональный, чем Кононенко. Это было видно и невооруженным глазом. Но это было только то, что лежало на поверхности. На самом деле, как я понял позднее, разница была совсем в другом. Разница была в той энергии, биоэнергии, как говорят сегодня экстрасенсы, которую буквально излучал на слушающих наш Геннадий Антонович. Теперь я точно знаю, что для того, чтобы держать студентов в руках два или четыре часа, мне надо перед лекцией сильно сосредоточится. И, боже упаси, не на предмете лекции – его любой лектор знает прекрасно, а на самом себе. Надо собрать в себе столько этой самой биоэнергии, чтобы ее хватило на всю аудиторию и на все время лекции. Мне кажется, что Г. А. Сипайлов такой своеобразной медитацией занимался всегда, перед каждой лекцией. И в этом была причина того, что студенты его обожали. Должен, правда, сказать, что при таком подходе после каждой лекции наваливается усталость, совершенно сумасшедшая, от которой даже говорить не хочется. Может быть, это все мои выдумки, но, насколько знаю, я и сам произвожу на аудиторию примерно такое же впечатление, как Г. А. Сипайлов. Не такое мощное,