Воспоминания русского дипломата. Григорий Трубецкой

же год осенью меня повезли в Москву на свадьбу Пети брата, у которого я был «мальчиком с образом». Мне купили какой-то морской костюм с серебряными пуговицами и галунами, который я возненавидел, потому что его надо было носить с голыми коленями и я считал это в высшей степени унизительным для себя. Я помню, что этот костюм я прозвал из-за галунов «суета сует». Все эти переживания вполне понимались и разделялись младшим пятком. Я рос среди сестер, которые всегда держали мою сторону, и это нередко возмущало моих старших братьев, которые считали, что я балуюсь, а я умел, действительно, укрываться, когда угрожала опасность, под защиту сестер.

      Нас было 9 человек детей. Вместе с родителями и двумя педагогами (одно время у меня был учитель летом) нас садилось за стол 13 человек. Все комнаты были густо заселены. Тем не менее всегда находилось место для приезжавших летом к нашим старшим братьям и сестрам – их друзьям, и дом наполнялся оживлением и весельем. Приезжали братья Лопухины Алеша и Митя, Маня Хитрово со своею матерью Марьей Ив[ановной], рожденной Ершовой, сверстницей и приятельницей моей матери, и братом Сергеем. Приезжал товарищ братьев по университету Николай Андреевич Кислинский и много старше их, но всегда любивший и любимый в молодом обществе Сол[л]огуб.

      В Москве у Капнистов ставили шарады, сочинявшиеся Сол [л]огубом и моим братом Сергеем. Иногда это бывали целые представления в стихах и музыкой, которую сочинял Кислинский, который был очень музыкален и остроумен в музыке. Те же удовольствия переносились к нам летом, причем рассчитывали и на нас детей при постановке представлений.

      В первый раз, когда приехал Кислинский, мой брат сочинил пьесу для детей. Она называлась: «Симеон-злочестивец». Кислинский был маленького роста, он играл самого Симеона. Мы с Линочкой играли роли добродетельных детей – Ростислава и Леониллы.

      Симеон пел на мотив Марсельезы:

      Не хочу повиноваться

      Не хочу, не хочу рачить

      Книги выброшу в окошко

      Буду Няню обижать.

      В это время мы, добродетельные дети, плясали перед Симеоном, и, тыкая перед ним пальцем, пели:

      Ростислав: Я пожалуюсь папаше

      Леонилла: Я мама́шеньке скажу

      Вместе: Тотчас отношения наши

      С вами разорву.

      Во время пьесы происходил урок. Я отвечал учителю басню: «Юный Дуб», которую мой брат написал на меня же, потому что я всегда любил обо всем спорить и упорно отстаивать какую-нибудь глупость:

Юный Дуб

      Однажды юный дуб,

      Под сенью старого стоявший

      И географии не знавший,

      Сказал отцу:

      «Зачем отец, ты сению своей

      От перпендикулярных солнечных лучей

      Меня в час полдня ограждаешь…

      «Ты мне светило застилаешь!»

      Но старый дуб с усмешкой отвечал:

      «Мой сын, доселе не видал

      Лучей я перпендикулярных

      В странах полярных.

      Коль местом